Исцеление прощением

Вот и поселок, где она хотела подыскать дачный домик. Холмогоров подал ей руку, помогая сойти по ступенькам. Почему-то она оступилась, и он подхватил ее, на секунду прижав к себе. У нее дух захватило, когда она оказалась в его объятиях. Но Полина тут же себя одернула. Что за легкомыслие! У человека крупные неприятности, а она…

Дорога огибала небольшое озеро. У самого берега в камышах тихо плескались две утки. Селезень кругами плавал вокруг самочки, та деловито отряхивалась и снова ныряла. Искрящаяся рябь играла на поверхности воды.

— Думаю, я слишком долго занимал свой пост, — начал Холмогоров разговор, когда уже они довольно далеко прошли по безлюдному приозерному пляжу. — Видимо, моя карьера кому-то закрывала путь. Надо теперь поискать другой вид занятий.

— Но ведь случившееся не ставит под сомнение вашу медицинскую квалификацию! Вас знают многие, ценят ваш талант… Не могут же все отвернуться от вас! Руководство выждет, пока все уляжется, и вы снова вернетесь на свое место.

Никита Михайлович остановился, обернулся и внимательно посмотрел на Полину.

— Вы удивительный человек, Полина Николаевна, — сказал он: — Я вас уволил, а вы… вы беспокоитесь о моем будущем. Почему?

— Тогда вам не оставалось другого выбора, факты говорили сами за себя, и вам пришлось поверить в то, что я действительно виновата.

Холмогоров смотрел на Полину, словно видел ее впервые.

— Ну а сейчас вы мне можете сказать, что тогда произошло?

— За мной нет никакой вины. Я действительно не знаю, кто виноват в поломке томографа. Я знаю только, что дежурить в тот злополучный вечер оставался Максим Петрович Гулов.

— Гулов… Снова этот Гулов… Какой-то злой гений… Я поступил с вами несправедливо, Полина, — он снова назвал ее только по имени, но на этот раз не поправился. Не заметил или не захотел? — Тем, что не выслушал вас и не попытался разобраться, — продолжал он, и Полина его не прерывала. — Был захвачен экспериментом, для которого томограф был необходим. Сейчас-то я понимаю, за что наказан… А Максим Петрович? Хм… Максим Петрович… — протянул Холмогоров задумчиво. — Он никогда не вызывал у меня особой симпатии. Жаль, что сейчас я не могу его ни о чем расспросить. Да, многое я упустил в своей работе, многое. Впрочем, не только в работе… — Холмогоров пристально смотрел Полине в глаза. Она отвела взгляд, смутившись. — Я слышал, что Гулов уехал работать на север. Знаете, одно время мне казалось, что он за вами ухаживает. Потом, правда, хм… Он, знаете ли, всегда был такой… — Холмогоров сделал рукой неопределенное движение, — такой… Я думал, что вы отвечаете ему взаимностью. Но потом узнал от Гали Тарасовой, что у них вот-вот свадьба, а он внезапно уехал… Как-то все так непонятно складывалось… И подумать об этом было некогда… Может, мне тоже податься на Север?

— О чем вы говорите, Никита Михайлович? Вы что, всерьез собираетесь?…

— Похоже, ничего другого мне не остается. Здесь, где мое «доброе имя» у всех сейчас на слуху… — внезапно он осторожно положил руки ей на плечи. — Перестаньте переживать из-за меня, пожалуйста. Я сам смогу о себе позаботиться. И простите меня, если я действительно несправедливо обошелся с вами…

— Я понимаю, Никита Михайлович! Вы не могли поступить иначе.

— Возможно. Но я вас почти не знал, Полина Николаевна. Сегодня я бы вам поверил. Жаль. Жаль, что все так получилось. — Его руки соскользнули с ее плеч.

Глаза Полины наполнились слезами.

— Пожалуйста, останьтесь, не уезжайте, — почти взмолилась она. — Вам наверняка еще удастся найти здесь подходящую работу. В какой-нибудь частной больнице…

— Знаю, это звучит смешно, но вы меня поймете: я ведь хирург, и просто не смогу жить без своей работы. Я готов ехать куда угодно. Думаю, мои руки и знания еще смогут пригодиться. Если вдруг где-то найдутся люди, которые не посмотрят на мое прошлое и попросят помочь им…

Оба замолчали. Начинался дачный поселок. Полина задумчиво разглядывала длинный ряд домов, и в ее взгляде читалась нерешительность.

— Может быть, поехать обратно? Что-то нет настроения вникать в бытовые проблемы, — произнесла она робко.

— Вот и напрасно. Самое время! — бодрый тон Холмогорова ее удивил. Он взял инициативу на себя, и они довольно быстро составили представление о жителях дачного поселка и об обстановке вокруг.

День прошел на редкость плодотворно, и настала пора возвращаться, пока было еще светло.

Они снова шли по дороге мимо озера. Утки переместились чуть подальше от берега, но не прекратили плескаться.

— А скажите, Полина, почему вы не замужем? — неожиданно спросил Холмогоров.

— Да была попытка, еще в студенчестве. Но как-то не сложилось. А потом стало интересно работать, хотелось узнать все-все-все, везде поспеть. А что, я уже старая? — Вопрос Холмогорова ее не смутил, и она даже решилась пококетничать, вдохновленная их дачной деловой активностью.

— Да какая же вы старая, помилуйте! Ведь вам не больше тридцати?

— Ну, положим, уже больше, немножко… — уточнила Полина.