Исцели меня надеждой

Алекс смотрел на меня огромными глазами. Словно перед ним был не человек, а чудовище. Да я и так был чудовищем! Всегда! И не собирался это менять. Из его глаз скатилась слезинка. Одна, вторая. Мальчишка тихо всхлипнул – и умчался на кухню, к Сани. Но я ни о чем не жалел. Пусть не думают, что из меня можно вить веревки. Куда подевался дрянной кот?

Оглянулся по сторонам – никого не видно. Спрятался, зараза! В бездну всех. Почти добрался до выхода, когда из кухни вылетела взъерошенная Сани.

– На два слова, – схватила меня за руку и потащила в спальню.

Я не желал с ней разговаривать. Хотел только одного – чтобы меня оставили в покое. Все! Друзья, враги, родственники, свалившиеся из ниоткуда. Но Сани висела на мне, вцепившись так, что не отдерешь. Пришлось втолкнуть ее в спальню и закрыть дверь.

– У тебя минута, – заявил с порога.

– Ты что творишь? – Она зашипела не хуже кота. – Ты что творишь, Ральф? Зачем довел сына до истерики? Что он тебе сделал?

– Ты видела, что он притащил кота?

– Притащил. И что? Дети всегда тащут в дом животных. Это нормально, Ральф. Я тоже приносила то кошечек, то собачек. Но меня никто не грозился вышвырнуть вместе с ними!

– У тебя была нормальная семья.

– Я тоже считала тебя если не нормальным, то хотя бы более разумным человеком. Видимо, ошибалась!

Меня? Нормальным? После нашего магического контракта? Может, мне девчонку подменили, пока мы подписи ставили? Я рассмеялся – хрипло, до колик. А Сани, пылающая праведным гневом, наступала на меня:

– Послушай меня, Ральф. Сын у тебя один. И ты у него один. Нравится тебе или нет, но ему отсюда идти некуда, только на улицу. Если тебя устраивает такой вариант, зачем ты его пустил в дом? Если не устраивает – зачем угрожаешь? Ты что, слепой? Он и так старается. Старается тебе не мешать.

– Что-то незаметно, – хмыкнул я.

– Это потому, что ты не видишь дальше собственного носа! Закрылся в свой панцирь, тебе там хорошо и уютно. Никто не мусорит, никто не лезет в душу. А мир движется дальше, Ральф. Он не будет тебя ждать! И Алекс не будет. Ты хоть раз спросил его, что он здесь делает?

– Спрашивал. Получил нечто невразумительное. – Гнев начинал остывать. Возвращалась привычная пустота.

– Так ты спроси. Может, он тебе расскажет, как отчим пытался его пристрелить, а в итоге застрелил его собаку. Или как вышвыривал из дома, что пытаешься сделать и ты. Посмотри на себя со стороны. Думаешь, ему нужен такой отец?

– Нет. Но я и не собирался становиться ему отцом.

– Не ври! – Сани ударила меня кулачками по груди. – Себе-то хоть не ври! Твоя любовница от тебя бы не забеременела, если бы ты не хотел. А потом что? Струсил? Испугался ответственности? Струсишь сейчас – лишишься единственного родного тебе человека. По крови родного. Он ведь уйдет, ему не впервой. И станет таким, как ты. Не страшно?

Я молчал. Мне нечего было ей сказать, потому что Сани была права. Права целиком и полностью. Наверное, я трус. И просто не хочу ничего менять. Да, мне удобно жить так, как жил. Но это не значит, что я желаю Алексу вреда. Просто…

– Я не умею быть отцом, – сказал тихо. – И никогда не научусь. Все будет повторяться снова и снова.

– Не будет, если ты не захочешь, – так же тихо ответила Сани, опуская руки мне на плечи. – Поговори с Алексом, пока не поздно. Он – подросток, его слишком просто сломать. Прошу!

Я развернулся и пошел прочь. Не то чтобы собирался послушаться Сани, но в чем-то она действительно была права. Алекс не виноват. Ни в том, что кто-то жаждет моей смерти. Ни в том, что я на ровном месте рассорился со Скайденом. Ни в чем в моей проклятой жизни. Только в том, что когда-то мне показалось правильным иметь семью. Я ошибся, и моя ошибка стоила ему счастья.

Алекс нашелся на кухне. Сидел за столом, опустив голову на руки, и тихо всхлипывал. Его худые плечи легонько вздрагивали. В груди кольнуло чувство вины – старое, давно забытое и похороненное. Ненавидел ощущать себя виноватым!

Придвинул стул, сел рядом. Я не знал, что ему сказать и как поступить. Тупик какой-то, из которого нет выхода.

– Прости. Я был не прав.

Наверное, впервые в жизни просил у кого-то прощения. Раньше таких случаев не припомню – предпочитал решать конфликты другими методами. А сейчас слова давались с трудом.

Ал еще раз всхлипнул – и прижался ко мне, пряча лицо на груди. Стало стыдно. Нашел на кого орать. На того, кто мне не ответит. Осторожно провел рукой по его волосам. Мальчишка зарыдал сильнее.

– Ну, не плачь, – попытался сказать хоть что-то. – Ладно, кот так кот. Только он живет во дворе, а в холодное время – в прихожей. Договорились?

– Спасибо, папочка, – донеслось до меня, и внутри все похолодело. За что ему меня благодарить? Я обнял сына и затих. Наверное, до меня только дошло, о чем говорила Сани. Я ведь едва не сломал ему жизнь – еще раз, просто потому, что мне было плохо. Запоздало пришел страх. И понимание – я убью того человека, который заставил моего сына бояться собственной тени.

– Алекс, а твоя мама живет там же, где и раньше? – спросил, когда он немного успокоился.