It's not about age (СИ)

Чувствуя, что она не желает, чтобы я видел ее лица (что ж, причина вполне понятна), я вынужден зажать и удержать кисть ее руки так, чтобы та не смогла двигаться дальше. Ее рука чуть потная, но, тем не менее, не выскользнула из моей кисти. Притянув ее к себе, я небрежно хватаю ее подбородок кончиками своих пальцев, и приподнимаю так, чтобы все тайны были раскрыты. И правда, увидел я то, что вполне было очевидно: мокрыe, от слез, глаза.

Благодаря пустоте улиц, я могу рассчитывать на откровенный диалог с ней. Чужое присутствие не пугает меня, нет. Дело в том, что в присутствии лишних ушей я не в состоянии быть откровенным, как бы сильно я этого ни хотел. Я привык быть честным лишь с теми, кому я действительно доверяю. И с теми, кто того поистине заслуживает.

― Могу я узнать причину наводнения в твоих глазах? ― интересуюсь я, слегка улыбнувшись, стараясь подбодрить и ее, и себя.

― Ты знаешь.

Она права. Я прекрасно знаю, что происходит. В младенчестве она часто ревела, когда подходило время для расставания (хотя бывало это не так часто). И я понимал, что этот ребенок привязался ко мне, более того, привязал к себе меня. И сейчас, вернув эту девочку ее законным представителям, я поступлю не совсем правильно. Возможно, вы сочтете меня грязным чудовищем, если я признаюсь, что будь чист лист, ― забрал бы ее с собой. Но лист моей жизни далеко не чист. И я категорически против того, чтобы даже разбавлять тяжелую нашу ситуацию короткими свиданиями, на которые она уговаривала меня этим утром.

― Дождавшись, ты получишь все, что только пожелаешь, ― говорю ей, снова перейдя на шаг, направляясь в офис ее отца.

Внутренний голос подсказывает, что сейчас следует переждать все жизненные катаклизмы: ее переходный возраст, мои временные, надеюсь, проблемы, да и вообще все то, что происходит в наших жизнях необходимо просто пережить, не зацикливаясь на этих событиях, дабы уцелевшими воинами добраться до часа, когда настанет наше время.

***

Пришло время отпустить ее, как мать отпускает ребенка во взрослую жизнь. Гвендолин прижимается ко мне своим телом, проявляя чрезвычайное желание остаться со мной. Я могу похвастаться точно таким же желанием, хотя ему, пока что, сбыться не суждено.

Внезапно вспомнив о взятой вещице из моей пыльной квартиры, я ставлю крошечную Гвендолин на ближайший бордюр высотой сантиметров тридцать, который. Теперь она чуть выше своего роста, далеко несвойственного детям ее возраста. Но это нисколько не затемняет ее красоты. Она прекрасна, кто бы что ни говорил. Нежно взяв ее кисть в свою шершавую ладонь, я надеваю на ее руку браслет, хозяином которого является ее покойный брат.

Он пришелся ей впору, что весьма обрадовало меня. Поцеловав ее руку, я спускаю ребенка с бордюра, и мы идем дальше. Расстояния осталось не так уж и много, как кажется, а расставание все ближе и ближе. Это неизбежное явление. Настолько же неизбежное, как и смерть. Я принял этот факт, проявив немало мужества (именно в умении ожидать своего проявляется настоящая сила), и продолжаю хранить надежды, что Гвендолин также мужественно преодолеет эту преграду, называющуюся «время».

Сможем ли мы с ней обрести друг друга через года? Что ж, вполне возможно.