It's So Easy And Other Lies (ЛП)

Мой брат Брюс, который первым увлёк меня игрой на басу, ныне работал в музыкальной компании. Часть его работы заключалась в слежке за чартами, и ради меня он следил за положением Ганзов в этих чартах. Он сохранял все недельные журналы «Billboard», он следил за тем, как «Appetite for Destruction» прополз с четырёхзначных позиций до 110-й. Он позвонил мне, когда мы перепрыгнули топ 100.

- Брат, ты девяносто пятый!

После короткого интервью для еженедельной ночной программы на MTV, «Headbangers Ball», клип к “Welcome to the Jungle” начал наконец-таки крутиться иногда на MTV, и пришедшие на Crue зрители узнавали нашу музыку. В декабре мы поехали в тур Элиса Купера как разогрев для разогрева: сначала шли мы, потом Megadeth, потом сам Элис. Это означало, что мы проедем по всему Среднему Западу, играя перед установками двух групп. Закончили год мы с четырьмя домашними шоу в Perkins Palace в Пасадене.

Ууух, ну и год. Первый альбом, первый опыт национального и международного тура, выступление в CBGB, и, мать его, Hammersmith Odeon! Это было очень захватывающе – и, в моём случае, воплощением мечты, которая была у меня с тех пор, как я начал играть в группах в пятнадцать. Но помимо этого я обнаружил, что во время полётов у меня начинались панические атаки. Иногда они были настолько сильными, что я не мог видеть, не мог дышать; я был мокрый от пота и хотел сорвать с себя всю одежду, потому что всё, казалось, связывало меня, и в то же время у меня был озноб и я судорожно дышал – казалось, я сейчас задохнусь. Люди рядом со мной – парни из группы, друзья – видели безумное выражение моего лица, но ничего не могли поделать. Я начал сильно пить перед частыми полётами. Смысл был в том, чтобы нормально зайти при посадке, но вырубиться сразу после закрытия люков.

Да, ну и год. Я потерял дорогих друзей; на самом деле, почти каждый триумф умерялся сильным чувством потери.

Глава 18

Большую часть первых месяцев 1988 года мы провели дома, вплоть до съёмок клипа на “Sweet Child o’ Mine” в начале апреля. Ещё мы провели запись акустических версий треков, которые пригодились бы для би-сайдов или типа того.

Среди тех треков была “Patience” и песня, текст для которой принёс Эксл - “One in a Million.” Когда он впервые показал её нам, меня покоробили некоторые слова – особенно нигеры. Я вовсе не думал, что Эксл имеет расистские взгляды – на этот счёт никогда не было вопросов. Мне думается, что Эксл просто описал от третьего лица, во что превратилась Америка рэйгановской эры: нация поносителей, земля страха. Просто он использовал слово, которое не сорвалось бы с моих губ. Среди моих самых ранних воспоминаний детства была память о дне, когда моя мама забрала меня из детского садика по-раньше, чтобы присоединиться к мирному маршу поддержки после того, как был застрелен Мартин Лютер Кинг. Но Эксл стоял на своём, а никто из лейбла не видел в этом проблему.

Несколькими месяцами ранее, Эксл также предложил замечательную идею для “Patience”, которая появилась словно из ниоткуда, но мгновенно стала историей и мелодией для песни. Насвистывание в начале тоже было дерзким и необычным шагом со стороны Эксла, а песня просто не была бы такой же без этого момента. “Patience” быстро стала одной из любимых песнен GNR для живого исполнения.

Когда мы тусовались в Лос-Анджелесе, то есть по сути каждую ночь, люди в рок-клубах узнавали нас, но жизнь по-прежнему мало отличалась от той, что мы вели последние 5 лет. У нас были наши бары, наши клубы, наши друзья, мы всегда были вместе, и мы не были публичными людьми, кроме тех моментов, когда нам хотелось ими быть – чтобы угостить всех выпивкой за счёт заведения или запрыгнуть на сцену к друзьям из других групп. Мы понятия не имели, что подходило к концу то время, когда мы могли прогуляться по Лос-Анджелесу без того, чтобы чувствовать себя как в аквариуме, изолированными от всего мира и выставленными напоказ.

Однажды вечером мы со Слэшем пошли в Rainbow, ресторан неподалёку от Roxy, что на Сансет, известное тусовочное место для рок-н-ролльщиков. Они предоставили нам кабинку. Это был уже новый уровень почтения. Кабинка! В Rainbow! В то время как мы начали надираться, толстый пьяный мужик подвалил к нашему столику. Не смотря на то, что он выглядел просто как перерослая сельская детина, в самом деле он был гитаристом довольно популярной в то время группы, гораздо более популярной, чем Guns. Он обратился к Слэшу:

«Нигеры не должны делать татуировки,» - сказал он.

Чего?! Это он что, шутит так?

Но он не смеялся.

Я встал.

«Что, блять, ты сказал моему другу?»

«Что слышал. Нигеры не должны делать татуировки»

Я вмазал этому парню. А потом вмазал ещё раз. И ещё. Он напомнил мне о задирах в Сиэтле, тупицах, которые забивали панков стаями, которые всех без разбора звали пидорами. Я не знаю, сколько именно раз ударил его, - мне начисто крышу снесло – но парень свалился. Позже я узнал, что сломал ему три ребра.