Итак, если свет, который в тебе, - тьма, то какова же тьма? (СИ)

— Он наме-е-е-е-еренно оставил Люцифе-е-е-е-ера в доме на Земле-е-е-е. А когда но-о-о-о-чью увидел, как ты захо-о-о-о-одишь на сосе-е-е-е-едний уча-а-а-а-асток, придумал доне-е-е-е-ельзя простое наказа-а-а-ание, заменя-я-я-я-яющее забытые прилюдные пле-е-е-е-ети: Люцифе-е-е-е-р должен был всегда-а-а-а-а быть с тобой ря-я-я-яядом и при э-э-э-этом оставаться чужи-и-и-и-им.

Накрыла рот рукой и с силой сжала губы. Что ни вздох, то невыносимая дрожь, что ни слово, то… точное попадание в горло.

— Хозя-я-я-я-ин не за уби-и-и-и-и-йство на-а-а-а-абожных наказал сы-ы-ы-ы-на.

А за такой выбор. Сатана… Он его истязал просто потому, что не хотел марать руки об меня?..

— Он хотел доказа-а-а-а-ать свою правоту-у-у-у. Хотел убеди-и-и-и-ться, что ты-ы-ы-ы не она-а-а-а, что ты-ы-ы-ы друга-а-а-ая. Та-а-а-а, которая, узнав о то-о-о-о-ом, что у Люцифера другая жи-и-и-изнь, начнёт но-о-о-овую.

Первая прядь упала на лицо, вторая лениво сползла на лоб, а после добралась и до носа. Свой путь она не продолжила, ведь прилипла к солёным следам на коже.

— Хозя-я-я-яин наде-е-е-е-еялся, что ты сгоришь тем же у-у-у-у-утром, поэтому даже не подготовил эту жа-а-а-а-а-а-алкую к встре-е-е-ече с тобой. В последний момент сделал ей человечьи глаз-а-а-а, но тебя и в ни-и-и-и-и-их что-то смути-и-и-ило.

Мне тут же вспомнился момент, когда я пыталась снять с этой Меви солнцезащитные очки. Я была права, я знала!.. Так почему на душе стало в разы паршивей?

— Он издева-а-а-а-ался над ва-а-а-а-а-ами обо-о-о-оими, пока кто-то не решил поиздеваться над ни-и-и-и-им.

Вроде бы он лязгнул когтями по полу. Я не обратила внимания. Сказать честно, мне стыдно было голову поднять, ведь меня буквально подвели к доске, другой край которой вежливо зазывал меня в бездну.

— Но… п-п-почему Люцифер молчит об этом?

— Сде-е-е-е-елка, — приблизился ко мне бес и специально взмахнул ладонью возле моего носа. — Хозя-я-я-я-яин заключил её и с Люцифе-е-е-ером, и с той жа-а-а-алкой. С неё требовалось молча-а-а-ание, Сатана же взамен обеща-а-а-ался сохранить ей жи-и-и-изнь и забыть о то-о-о-ом, как она не ра-а-а-аз заявлялась к ним на поро-о-о-ог в обнажё-ё-ё-ённом ви-и-и-иде.

Пришлось посмотреть на ладонь беса, чему он обрадовался. Задёргал хвостом, шикнул что-то на своём. И только я сидела в полуобморочном состоянии.

— С него то-о-о-о-оже был взят обет молча-а-а-ания, но взаме-е-е-е-ен — клятва о то-о-о-ом, что Хозя-я-я-яин тебя не тро-о-о-онет.

— Он уже н-несколько раз чуть не п-прикончил меня! — изумлённо воскликнула я.

— Свои-и-и-и-ими руками Хозя-я-я-я-яин этого не сде-е-е-е-елал бы. А вот чужи-и-и-ими…

Он всех обыграл. Вот так запросто лишил веса собственное слово. А меня ведь уверял в том, что Люцифер был лишён крыльев из-за Серафимов… Меня опять передёрнуло, после чего я вновь задрожала.

— П-по… п-ч… ему я должна тебе в-верить? — неосознанно выплюнула я и чуть позже подняла на беса свои заплаканные глаза.

Его безобразный облик был нечётким, кое-где даже сливался с мебелью. Виной тому тонкая пелена слёз, прилипшая к глазам. Мне бы стоило её смахнуть, собрать с век солёные капли, однако до такой степени я за последние дни натёрла кожу, что от одной только мысли об этом действии я начинала неосознанно жмуриться. А бес всё молчал. Не ощущала на себе его взгляда, как и не слышала неприятного лязга когтей об пол. Казалось, он вовсе отвернулся и не собирался открывать мне истинную правду, однако, подпрыгнув, он всё-таки прошипел:

— Мне не-е-е-е-езачем врать девчо-о-о-онке.

Я вяло улыбнулась, сильней прижала к себе колени и лбом упёрлась в них. Слёзы кончались, а дрожь только усиливалась. И холод. Нестерпимый морозец, который буквально кричал мне: «Проваливай в свою преисподнюю!». Молчала только ладонь: ни пульсации, ни укола, ни боли. Либо она уже была не способна на проявление чувств, либо тот, кто перестал дёргать за ниточки на другом конце этой испорченной связи.

Пока бес непринуждённо игрался с собственным хвостом, упрямо делая вид, что ничто другое его не заботило, я успела вспомнить каждое своё падение в тех то ли алых, то ли карих глазах. Всё началось с цепочки, с чёртовой подвески, из-за которой я чуть ли не сошла с ума. Воссоздав в голове момент нашей перепалки с Дьяволом, я, сама того не осознавая, накрыла ладонью грудь и ту самую горошину.

Нет, всё началось куда раньше, а именно в день моего первого занятия. Лекция, сконцентрированный мужской взгляд на моём пере, конец занятия и короткое: «Куда пошла, Уокер?». Он ведь тогда разговор начал вполне нормально, зачем-то спросил моего мнения, которое даже мне интересно не было. А я вместо ответа бросила в него провокацию. Одну, вторую, пятую!..

— Он не изменяет жене, — прошептала я и тут же скривилась из-за удушающих слёз. — Он свято чтит…