Итак, я стала ведьмой

— Эдонитовый коридор… Ариман жива, — прошептал он прежде, чем упал без памяти.

Глава 12. Кругом враги

«Чем больше ты доверился человеку, тем больший у него соблазн тебя предать».

© Ольга Громыко, «Профессия: ведьма»

Всю дорогу опекун хранил молчание. Суровые взгляды, которые он время от времени метал в мою сторону, не сулили ничего хорошего. Особенно трудно было не заметить рассерженное нетерпение Фокста, когда мы с Колетт прощались перед воротами дома инквизитора. Она не стала оправдываться, лишь виновато улыбнулась и быстро скрылась в темноте улицы. Опекун, видимо, решил не дожидаться утра, чтобы устроить разбор полетов. Как только мы оказались в моей спальне, Фокст начал наводить какие-то чары.

Я чувствовала потоки магии, будто ветер бушевал в комнате, пока Фокст шептал себе под нос какие-то непонятные заклинания. Мысленно смирившись с необходимостью выслушать очередную нотацию о моем моральном облике, решила, что сразу покаюсь во всех грехах: ушла без предупреждения, целый день где-то пропадала, без спросу отправилась в клуб, перепила незнакомых зелий… Ко всему прочему, опекун застукал нас с тем парнем в самый неподходящий момент…

Но Фокст и не думал уличать меня в неподобающем поведении. Он выдал нечто такое, чего я совсем не ожидала услышать:

– Где была твоя голова, когда ты вздумала связаться с Колетт Бригион?!

От всевозможных заклинаний против подслушивания комната, казалось, сейчас взорвется. Стоп! А это откуда мне известно?

Ответа на последний вопрос я не знала, просто пришло понимание, что сквозь барьеры, наведенные опекуном, невозможно проникнуть.

– Что ты успела ей рассказать об Ариман и своем наследстве? – продолжал допрос чародей.

В зеленых глазах читалась злость. Никогда раньше не замечала, какого цвета глаза у Фокста. 

Вопрос застал меня врасплох. Оправдания, на придумывание которых ушла вся дорога от клуба до дома инквизитора, жгли язык. Но опекуну, видно, было плевать, чем я занималась и с кем целовалась. Его интересовала только одно, что моя новая подруга знает об Ариман.

– Ничего! – с минуту подумав, уверенно ответила я.

– Жаль, что я не могу залезть в твою голову, – сжимая кулаки, ответил Фокст. – Но ты сама можешь себе помочь. Просто попытайся вспомнить. Включи, наконец, свои мозги. Сможешь пересказать, о чем вы разговаривали?

И тут на меня навалилось понимание неправильности ситуации, потому что я совсем не помнила, о чем говорила с Колетт. Могу слово в слово пересказать историю ее жизни и забавные байки, которыми она потчевала меня на протяжении всего дня. Но вспомнить, что рассказывала сама… В глазах помутнело, когда я попыталась воспроизвести детали нашей с ней беседы. Голова закружилась, и хмурое лицо Фокста пропало, будто исчезло в тумане.

– Ладно, попробуем другим путем, – смягчившись, предложил опекун. – Для начала присядь.

Он помог мне подойти к кровати.

– А теперь попытайся вспомнить свои чувства во время разговоров с Колетт.

Голова раскалывалась от напряжения, кровь стучала в висках. То тут, то там я находила пробелы в памяти, будто затянутые белой пеленой. Некстати вспомнилось наше с Марго знакомство с крепким алкоголем. На следующий день я ощущала себя приблизительно так же.

«Какие-то похмельные чары применили»,– внезапно подумалось мне.

Вспомнилась настороженность по отношению к Колетт, страх, когда она попыталась мной манипулировать, а потом – безграничное доверие. Фокст не может быть прав, она не могла так подло со мной обойтись.

«Почему же не могла? – донесся из глубины сознания голос Ариман. – Слабые часто оказываются мишенями. А ты именно такая».

«Неправда! Я сильная!» – не желая признавать правоту ведьмы, возразила я.

Презрительный смешок, полный разочарования, отозвался болью в затылке.

«Я дала тебе могущество. Предоставила в распоряжение весь свой опыт. Наградила силой. Но ты, глупая девчонка, даже и не думала этим пользоваться. Только и делаешь, что ноешь. Ах, как это все несправедливо. Ах, как мне тяжело. Худшей преемницы для моего дара и представить нельзя. Ты никчемная пустышка!»

В голосе Ариман было столько раздражения, что мне стало обидно до слез. Я не заслуживаю таких злых слов!

«И снова ты упиваешься жалостью к себе. Прекрати немедленно! И никогда больше, слышишь, никогда не смей этого делать! Только металл ржавеет под дождем, а камни точит вода. Настоящего чародея испытания закаляют! И пока ты жива, пока дышишь, есть шанс все исправить».

Мне стало стыдно за свою слабость, но не хотелось, чтобы ведьма узнала о моих чувствах. Увы, мечтать об этом в то время, когда старуха «живет» в моей голове, не стоило даже и мечтать.

К счастью, Ариман не стала придираться к этой мысли. Она была сосредоточена на другом:

«Ты рассказала Колетт Бригион все, что знала о своем наследстве. Можешь не утруждаться. Очень прошу, будь умной девочкой, предложи этим стервятникам Зеркало Микагами. Будь уверена, это правильный выбор, что бы тебе ни говорили по этому поводу».