Итальянец

Через несколько минут путешественники добрались до места, где смогли разглядеть неподалеку, среди покрывавших холм деревьев, обширные развалины. Можно было предположить, что когда-то туг была вилла; судя по ее заброшенному виду, Скедони решил бы, что она необитаема, если бы не заметил, как туда входил человек. Усталый и проголодавшийся, он вознамерился узнать, могут ли здешние жители накормить их; странники спешились у ворот, за которыми виднелся каменный арочный проезд, длинный и широкий; он служил, вероятно, во времена оны парадным входом. Дорогу им преграждали валявшиеся на земле обломки колонн и буйная растительность, укоренившаяся среди них. Это препятствие путники, однако, преодолели с легкостью; заминка произошла далее: проезд тянулся и тянулся, а свет туда проникал только со стороны ворот, если не считать очень узких проемов в стенах, так что скоро путники очутились в темноте. Тут Скедони решился подать голос, чтобы привлечь к себе внимание замеченного ранее незнакомца. Попытка эта оказалась тщетной, но, когда они прошли дальше, в боковой стене обнаружился проход, и там, в глубине, брезжил свет, который помог им добраться до противоположного конца проезда, выходившего прямо во двор виллы. Здесь Скедони в разочаровании остановился, ибо на всем, что их окружало, виднелась печать заброшенности и запустения; теряя последнюю надежду увидеть того, кого они заметили на дороге, он оглядел легкую колоннаду, окружавшую двор с трех сторон, и деревья, которые колыхались с четвертой. Повсюду было пусто, но Эллене казалось, что еще немного — и меж колонн проскользнет тень Спалатро, а когда в обвивавшей мраморные стволы листве прошелестел ветер, она вздрогнула, приняв эти звуки за шаги. Однако в следующее же мгновение Эллена устыдилась собственной боязливости и чрезмерной подозрительности и попыталась совладать со слабостью, вызванной длительным напряжением сил.

Скедони тем временем стоял посреди двора, подобный злому духу этих мест, и обводил остатки былого великолепия внимательным взглядом, надеясь определить, не затаился ли кто-нибудь внутри здания. За колоннадой виднелось несколько дверей, которые вели, очевидно, во внутренние помещения, и Скедони, после краткого раздумья решив продолжать поиски, вошел наугад в одну из них. За отделанным мрамором передним залом обнаружилась анфилада комнат, покинутых, судя по их состоянию, еще в незапамятные времена. От потолочного перекрытия не сохранилось ничего, частично рухнули даже стены — снаружи, под деревьями, громоздились их обломки.

Убедившись, что продвигаться далее и трудно, и бессмысленно, Скедони возвратился во двор, где можно было, по крайней мере, воспользоваться для отдыха гостеприимной сенью карликовых пальм. Усталые путешественники расположились на остатках мраморного фонтана, откуда открывался вид на залитую мягким вечерним светом даль, и подкрепились остатками снеди из котомки проводника.

— Судя по всему, этот дом пострадал не от времени, а от землетрясения, — проговорил Скедони. — Стены обрушились, не успев обветшать; крепкие части здания кое-где лежат в руинах, а сравнительно хрупкие уцелели — это показывает, что грунт подвергся толчкам не всюду. Не знаешь ли ты, любезный приятель, историю этих мест?

— Да, синьор, — отозвался проводник.

— Раз так, то рассказывай.

— В жизни не забуду того землетрясения, синьор, весь Гаргано тогда дрогнул. Мне было лет шестнадцать; помню, сильный толчок случился эдак за час до полуночи. Последние несколько дней жара стояла удушающая, воздух словно застыл и земля то и дело чуть вздрагивала — это многие заметили. Я весь день провел в лесу, рубил с отцом дрова, мы уже порядком уморились, и тут…

— Ты не о доме, а о себе ведешь речь, — прервал проводника Скедони. — Кому принадлежало это место?

— Во время землетрясения здесь кто-нибудь пострадал? — вставила Эллена.

— Здесь жил барон Камбруска.

— Ха! Барон! — повторил Скедони и, по своему обыкновению, впал в задумчивость.

— Окрестный люд этого синьора не жаловал, и поговаривали, что это был суд Божий за…

— Разве то был не Божий суд над страной? — прервал Скедони, вскинув голову, и затем снова погрузился в молчание.

— …Не знаю, не знаю, синьор, но, если рассказать обо всем, что он совершил, у вас волосы встанут дыбом. Однажды в этом самом доме…

— Вечно эти глупцы дивятся поступкам тех, кто выше их разумения, — раздраженно молвил Скедони. — А где барон сейчас?

— Не скажу, синьор, но, скорее всего, там, где ему и надлежит; с ночи землетрясения о нем не было ни слуху ни духу, — видно, погиб под развалинами; все так считают.

— А кроме него, никто не пострадал? — повторила Эллена.