Итальянец по требованию

– А ты хочешь, чтобы я вернулась к матери? И она пила мне кровь, так же как твоя – тебе? Чтобы меня снова каждый день втаптывали в пол? Я хочу самостоятельности! Я… Я сама не знаю, чего я хочу!

– Когда ты, наконец, повзрослеешь?! – воскликнул Марко, и постояльцы из соседнего номера недвусмысленно забарабанили в стену. – Извини, я… Я должен проветриться… – и он схватил с тумбочки бумажник и вышел, хлопнув дверью.

Снова стук в стену, и до Яны донесся из коридора рассерженный голос Марко:

– Хотите тишины, катитесь в Финляндию! Мадонна, какие остолопы…

Яна упала на матрас, раскинув руки и безжизненно уставившись в потолок. Тихо жужжал кондиционер, сигналили машины на улице. Вот бы Марко позвал ее к себе в студию! В квартиру, которую предоставил ему ресторан! Тогда бы она смогла по-прежнему откладывать деньги на время учебы. Но… Глупо, наверное, просить его об этом самой. Глупо – и преждевременно. Жить с матерью – не вариант. Нет. Теперь Яна отчетливо это понимала. Ею вертели, как марионеткой, набивая голову комплексами и стереотипами. Точно так же поступали с Марко, но он ведь вырвался! Смог! И никого не просил о помощи. Значит, и она может. Найдет квартиру, комнату… Неважно. Она ведь может жить так, не привязываясь к месту. Марко взял – и переехал в незнакомую страну, не зная языка. Она может вернуться в Россию – и это ни к чему ее не обяжет. В конце концов, всегда можно купить билет в Неаполь, снять комнату… И почему обязательно Неаполь? Если по этому городу растянута липкая паутина синьоры Паолы? К черту ее, к черту институт дизайна. Она получит консультацию профессора, а на следующий день они с Марко полетят в Россию. И потом она спокойно решит, что делать со своей жизнью дальше.

К обеду Марко так и не вернулся. Яна собралась и отправилась на встречу в институт, захватив несколько эскизов и платьев собственного пошива: портфолио осталось в Москве.

Синьор Сальтаформаджо в неизменной черной рубашке и очках в толстой оправе уже ждал ее в фойе. Теперь Яна удивлялась, как могла не заметить сходства с Клаудией. Его кудрявые волосы были прилизаны гелем, а глаза спрятаны за линзами, но та же пружинящая грация движений, длинные пальцы, шея, посадка головы… Даже речь его была протяжная и чуть более медленная, чем у остальных жителей Неаполя. И раньше, когда Яна не знала о наличии у профессора жены и дочери, она грешным делом подозревала его в не самых традиционных пристрастиях…

– Добрый день, – она вежливо улыбнулась и протянула руку. – Синьора Бурджарини опаздывает?

– У нее срочные дела. Она просила нас встретиться без нее, – холодно отозвался профессор. – Пройдемте в аудиторию, у меня не так много времени. К тому же я уже знаком с вашими работами.

– У меня нет при себе портфолио, но я бы хотела показать готовые платья.

– Шили сами?

– Да, я закончила курсы в Москве. Вот это сшила совсем недавно…

Профессор со смесью снисходительности и брезгливости изучил ее наряды и выслушал. Видно, дорогая свекровь уже успела исполнить ему арию о русской захватчице. И хотя теперь синьор Сальтаформаджо и старался изобразить беспристрастность, Яна чувствовала, что он раздражен.

– Нельзя назвать это бездарным, – уклончиво ответил он наконец. – Но вашим работам не хватает индивидуальности. Эта вещь яркая, эта бледная… Вы сами не чувствуете себя. У вас нет собственной руки, устойчивой концепции. Вы пытаетесь ухватиться то за одно, то за другое. Если бы вы не сидели рядом, я бы решил, что это работы разных людей.

– Это плохо?

– Вы не нашли себя. Все это слишком фрагментарно, чтобы я мог судить о вас как о дизайнере. Пока я вижу только, что рука поставлена, навыки практической работы есть. Но мне нужно большее. Понять, как вы мыслите. Ваши это идеи или заимствованные… Такие вещи могут продаваться в обычном магазине. И – да, скорее всего, их купят. Как швея вы состоялись. Но для мира моды мне не хватает какой-то… Изюминки. Конечно, это лично мое мнение.

– Разве не для этого люди поступают в институт?

– Да… – неопределенно протянул он. – Пожалуй. У нас есть подготовительные курсы, но они не дают никаких гарантий. И вряд ли вы узнаете на них что-то новое. Пробуйте, Яна.

Она вышла из института в противоречивых чувствах. С одной стороны, было ясно, что профессор не поможет ей, даже если его будут просить. Ситуация с дочерью породила в нем личную неприязнь, и теперь Яна подозревала, что он сознательно может завалить ее на следующих вступительных. С другой, теперь она вдруг поняла, что сама создала себе фантом. Вся ее мечта была мыльным пузырем. И отчего она уперлась в этот институт? С чего уверовала в авторитетность Сальтаформаджо? Таких вузов тысячи по всему миру. А Марко один. Реален. Ощутим. И нужен ей. Да, профессия дала бы ей реализоваться, но Марко? Без него она не могла дышать.