Итальянская новелла ХХ века

Она по-прежнему боится рот раскрыть и больше уже не решается повторить слова о маме и тате. Однажды ночью, когда она уложила собаку к себе под кровать, вдруг послышался странный шум. Вместо того чтобы отпустить злобно зарычавшего пса, Эстерина из страха удержала его за ошейник. Скорее всего она потеряла сознание, но ей показалось, что она уснула. На рассвете Колетте обнаружил, что его навестили воры, и, скатившись с сеновала, разбудил всех долгим пронзительным «у-у-у». Он туг же поднялся, бросился к дому и стал колотить в дверь; подбежала старая Мария и тоже принялась оплакивать пустой комод, а Порциелла и Аньезе убивались по освежеванному козлу и американским консервам: все унесли воры, все. Лишь в огороде ничего не тронули, хотя и сильно вытоптали его, шныряя повсюду, где прежде легким, воздушным шагом проходил дедушка Колетте. Когда в рассветной мгле яснее проступили очертания огорода, Колетте, окончательно почувствовав себя несчастной жертвой, в бешенстве завопил: «Будь проклят, кто тебя на свет произвел». Его ругань была обращена к Эстерине, которая покорно позволила схватить себя за косы и стукнуть о ствол мушмулы. Она не увертывалась, не плакала под градом оскорблений Аньезе и Порциеллы.

— Что ты видела? Говори, что ты слышала? Правду говори!

И они, так же как отец, как старшина карабинеров, как священник, требуют от нее показаний, требуют правды, одной только правды. При этом она должна быть точной, хотя ничего не знает и ничего не видела.

— Что ты видела? — один за другим допытываются родичи. (Она неосторожно обмолвилась, что да, слышала какой-то смутный шум.)

— Ну хорошо, а слышала ты что?

Эстерина не знает, что ответить; она собирается сказать: «Мама надела веревку на тату», но вовремя спохватывается. Не потому, что надеется избежать наказания, — она свое получит; но просто она знает, что любые ее слова сейчас окажутся ложью. Она хочет сказать, что слышала шаги, голоса, что сквозь темноту узнала одного из воров, разглядела его лицо, но фраза слишком сложна для нее. И Эстерина словно жует и пережевывает ее, уставившись в землю, а родичи злобно наседают:

— Говори, что ты видела?

Эстерина не отвечает. В скрестившихся на ней взглядах она читает немое обвинение во всех грехах; ведь это она привела воров, когда ела американские консервы у ворог, она позвала старшину карабинеров, когда вышла на балкон рассказать об убийстве.

Тогда она заплакала, а сейчас разучилась плакать. Верно, потому, что она уже не по эту сторону, с добрыми, а по ту, с плохими. Она подросла, и, может быть, поэтому не боится больше побоев. Эстерина знает, что ее должны наказать, и думает лишь одно: «Поскорее бы». Оттого и дедушка Колетте бьет ее без особого рвения, словно он сам больше не получает при этом удовольствия. Кажется, будто кто-то приказал ему избить девочку сейчас, немедленно, пока не кончится год, — ведь через год Эстерина уже будет по ту сторону. Ее со временем обвинят в краже или каком-нибудь другом преступлении, как обвинили их самих. У нее тоже будет внучка — рабыня, на которой она будет вымещать всю свою бессильную ярость в тяжелые дни.

Эстерина неподвижно стоит посреди двора, и кажется, будто ей самой хочется, чтобы ее наказали, — тогда она скорее очутится по ту сторону. Она не спешит спрятаться за собачьей будкой, а опустив голову, ждет, пока все сорвут на ней злость. А потом она не хочет, чтобы все заметили по ее глазам, как нетерпеливо она ждет наказания. И лишь когда дедушка с бабушкой и обе тетки выместили на ней свою злобу, Эстерина медленно, медленно садится на землю, в просвете между стеной и собачьей будкой. Пес Филиппо ложится рядом; он знает, что сейчас не должен радостно вилять хвостом и греметь цепью. Пес нежно лижет руку Эстерины, которую девочка бессильно положила на живот, разглядывая сухую землю и крепко сжимая губы, чтобы никто не узнал ее правды.

Джузеппе Маротта

Мрамор говорит