Итальянские морские республики и Южное Причерноморье в XIII–XV вв.

Реформы ильхана Газана (1295–1304) укрепили заинтересованность итальянских купцов в ведении торговли через Трапезунд-Тавриз. В одних городах он вовсе отменил тамгу, в других — уменьшил наполовину. При Газан-хане восстанавливается регулярное денежное обращение на всей территории его державы серебряной монеты, имевшей твердый курс, вводится единая система мер и весов по тавризскому стандарту, строится большое число караван-сараев и принимаются меры по обеспечению безопасности торговли[268]. Так как государства Северной Анатолии, включая и Трапезундскую империю, признавали сюзеренитет ильханов, их денежно-весовые стандарты, о чем писал Пеголотти, были также унифицированы[269].

60–80-е годы XIII в. стали временем утверждения; позиций итальянской торговли на Понте и в Пафлагонии, а конец XIII — 30-е годы XIV в. — периодом ее расцвета. В конце XIII — начале XIV в. генуэзцы опережали венецианцев в освоении анатолийских портов Черноморья. Но в правление дожа Джованни Соранцо (1312–1328) Венеция повсеместно укрепила свои торговые позиции. Целая серия торговых договоров с Францией и Брабантом (1320), с Брюгге и Англией (1322 и 1326), с Тунисом (1317), Трапезундской империей (1319), ильханами (1320), Киликией (1320, 1321) обеспечила ей устойчивость в связях как с Западом, так и с Востоком[270]. Срок, отпущенный для реализации всех преимуществ этих соглашений оказался непродолжительным: лишь около двух десятилетий до наступления торгового и политического кризиса. С развитием торговли было связано и основание итальянских факторий в различных городах региона, к характеристике которых мы переходим.

Наиболее крупным центром региона, городом-эмпорием был Трапезунд, ставший в XIII–XV вв. средоточием как международной посреднической, так и местной крупной торговли. Город имел торговый квартал, развитое ремесленное производство, был важнейшим политическим, религиозным и культурным центром. Он был самым главным центром итальянского предпринимательства в Южном Причерноморье. Генуэзская фактория существовала здесь с конца XIII в., венецианская — с 1319 г. Их история специально освещалась в нашей монографии по истории связей Трапезундской империи с Западом[271].

Ираклия Понтийская (Понтираклия, тур.: Эрегли) была первой большой гаванью, защищенной от западных ветров, на пути из Константинополя в Трапезунд[272]. Расположенный на возвышающейся над морем скале, с хорошей бухтой, город никогда не отличался большими размерами[273]. У него была плодородная округа. Город торговал скотом и сельскохозяйственными продуктами[274]. Однако еще с 60-х годов XIII в. тюркские набеги существенно ослабили его экономическое значение и изолировали его от остальных византийских владений. Тем не менее вплоть до османского завоевания (1360) город считали богатым и знаменитым главным образом из-за хорошего порта[275]. Значение Понтираклии усиливалось ее ролью стратегического центра, крепости на границах Вифинии и Пафлагонии[276]. Население города в первый период после османского завоевания продолжало оставаться в основном греческим. Турок было незначительное меньшинство, но, как отмечал Клавихо, город стал уже малонаселенным[277]. Падает и его церковно-политическое значение: в 1387 г. бывшая греческая митрополия Ираклии соединяется с Aмастридской[278].

Активная торговля в городе венецианского купечества и посещения его венецианскими и генуэзскими кораблями зафиксированы с 70-х годов XIII в.[279] вплоть до 1469 г.[280] Возможно, в 60-х годах XIII — первой половине XIV в. в городе была генуэзская фактория[281]. Основанием для этих предположений служит характер некоторых средневековых построек, в частности замка и маяка в городе[282]. Однако известные нам письменные источники не дают точных указаний на существование фактории и не упоминают ее оффициалов[283]. При османах в городе не существовало никакого генуэзского поселения: и Клавихо, и анонимный венецианский источник начала XV в. называют весь город и порт турецкими[284].