Итальянское лето с клубничным ароматом

Девочка остановилась у небольшой калитки в конце сада в окружении гортензий.

– Видите, она закрыта! – возбужденно воскликнула Агата. – Синьора писательница, это не могла скрипеть калитка!

– Действительно… – задумчиво признала Присцилла.

– Так что звуки эти издавало что-то другое, но доносились они именно отсюда, иначе вы бы не подумали, что это калитка.

– Звучит разумно. А что тут рядом?

– Гараж и сарай с инструментами! – победоносно воскликнула Агата.

– В гараже кота быть не может, я его открыла сразу как приехала, и будь твой Дракула там, он бы уже убежал домой.

– Верно, – подумав, согласилась Агата. – Тогда проверим сарай!

Она уже направилась к деревянному домику, но Присцилла ее окликнула:

– Ромео наверняка его открывал, если утром приходил смазывать калитку.

Маленькая сыщица вздохнула.

– Но можно мы все равно посмотрим? И там, и там?

– Ну конечно, – успокоила ее Присцилла, положив руку девочке на плечо. Агата выглядела такой расстроенной, что ее хотелось обнять.

В гараже Дракулы не оказалось. Только картонные коробки, которые Агата тщательно осмотрела, велосипед, прислоненный к стене, столешницы с банками краски, кисточки в стеклянной банке и масло для петель.

Девочка подняла его и повернулась к Присцилле:

– Но если масло здесь, то, возможно…

Но Присцилла уже вышла и поспешно направилась к сараю. Все, теперь и она заразилась этим вирусом. Этого кота обязательно надо было найти.

Агата бегом бросилась за писательницей, так и держа масло в руке, и рыжие косички летели за ней, не успевая, а сердце билось часто-часто. Вдвоем они остановились у небольшого сарайчика.

– Это твоя заслуга, – сказала Присцилла, кивнув на дверь.

Агата взглянула на нее, а потом, затаив дыхание, осторожно толкнула створку.

Эльвира сидела на скамеечке снаружи, под окном своей кухни. Ей казалось, будто она провела там целую вечность, и нельзя было сказать, что она так уж неправа. С тех пор как Дракула потерялся, эта скамейка стала ее любимым местом, откуда она могла наблюдать за улицей, двором и даже курятником, что было весьма удобно.

Она сидела там и тихонько ждала, надеясь снова увидеть своего черного котика, но с каждым часом надежда становилась все слабее. Ей не хватило храбрости отговорить маленькую Агату от похода на виллу «Эдера», но теперь она знала, что пришло время смириться. Ее Дракула пропал навсегда.

Она больше не увидит его черные ушки в траве, никто больше не свернется в кресле, не раздастся голодное обеспокоенное «мяу» на кухне, будто его сто лет не кормили.

Привыкнув болтать с котом и чувствовать его присутствие, Эльвира ощущала рядом с собой пустоту, следовавшую за ней повсюду. И кто бы мог подумать, что простой кот может быть настолько важен? Уж точно не она. Выросшая в доме, где собак привязывали во дворе, а лишних котят топили, Эльвира сама удивлялась нежности, проснувшейся в сердце. Это были другие времена, мрачно подумала она. Теперь ночью рядом с ней спал Дракула, ее маленькая черная булочка.

Женщина поднялась, убеждая себя, что пришло время покинуть свой пост и перестать надеяться. И в тот самый момент, когда Эльвира уже почти перешагнула порог кухни, она почувствовала, как ее ноги коснулось что-то мягкое. И в этот же миг до нее донесся вопль Агаты:

– Я его нашла-а-а-а!

У ее ног, тощий и взъерошенный, стоял Дракула. Черный-пречерный, испуганный, он посмотрел ей в глаза и выдал четкое «мяу-у-у».

Пока Агата до них добежала, с развевающимися за спиной косичками, Эльвира издала странный звук, полувздох, полувсхлип, взмахнула рукой и наконец разрыдалась.

Аньезе по другую сторону улицы улыбалась так, точно только что выиграла главный приз на Фестивале клубники.

– Сегодня приглашаю всех на ужин! И госпожу писательницу тоже. И кота, – наконец смогла вымолвить она. А потом забежала внутрь, боясь, что вот-вот расплачется сама.

Чезаре тем временем завершил партию в карты и нашел записку розовато-лилового цвета, в которой говорилось: «Ты Настоящий Мужчина. Мужчина такой мужественный, как настоящий принц мужественности». Спустя мгновение обоснованного изумленияон уже наслаждался оздоровительной утренней пробежкой.

Во время бега ему удавалось расслабиться, а это было не так уж мало, учитывая, что обычно он работал по двенадцать часов в день и времени на себя самого с таким графиком оставалось довольно мало. Поэтому бег стал для него своего рода спасением.

В это время он думал только о том, как ставить ногу, был сосредоточен на самом движении, дыхании и на биении сердца, которое становилось все быстрее. Таким образом для Чезаре пробежка становилась своего рода мини-отпуском. И если бежал он достаточно долго, мысли о повседневных делах его покидали, стекали вниз, из головы до кроссовок, и он чувствовал себя свободным.

Тем утром он направился по своему обычному маршруту, тому же, что и всегда, когда бывал в Тильобьянко, – по улочкам вокруг деревни, что-то вроде обзорного маршрута, потом сворачивал на улицу, которая вела из деревни к вилле «Эдера». Все вместе – добрых сорок минут.