Итальянское лето с клубничным ароматом

Это сальто, которое совершило ее сердце от первого прикосновения его губ? Вот это чувство? Потому что, если любовь – в самом деле вот это легкое, незатейливое и одновременно мучительное ощущение, тогда она никогда прежде его не испытывала.

Так что, прежде чем сесть за работу, Присцилла, с трепещущим сердцем и душой легкой, точно взмах крыльев бабочки, отправилась на прогулку по направлению к деревне, где и встретила Аманду с Агатой, направлявшихся в библиотеку.

Девочка представила их друг другу:

– Это Присцилла, писательница, которая живет на вилле «Эдера», – начала она, а потом повернулась к своей спутнице: – Как твоя фамилия? А, ладно, неважно. Это, – продолжила она, обернувшись к Присцилле, – моя подруга Аманда, которая выйдет замуж за Этторе, доктора и брата Чезаре. Аманда, ты знаешь, что это она написала то письмо Пенелопе? Я тебе рассказывала, так жалко, что тебя там не было!

– Очень приятно, – представилась Аманда, протягивая руку Присцилле.

– Взаимно. Так в этой крошечной деревушке и библиотека есть? Обязательно загляну тебя проведать.

– В любое время, я буду рада. Только лучше не приходи в пятницу днем, в это время собираются женщины из книжного клуба, – предупредила Аманда.

– Уже имела удовольствие познакомиться. На следующий же день после моего приезда они позвонили в звонок, а я, к несчастью, открыла.

– Ой-ой, – улыбнулась библиотекарша.

– Но, стоит признать, благодаря им мне также пришла идея нового романа.

– А нам расскажешь? – с любопытством попросила Агата. А потом повернулась к Аманде: – Ты знаешь, что Присцилла пишет любовные романы?

Но Аманда это прекрасно знала, книги ее новой знакомой спрашивали чаще всего.

– Поэтому она, на мой взгляд, зная все это дело как свои пять пальцев, может сказать тебе, что ты должна выйти замуж за Этторе, даже если твоя мама не ходит. Ты же ей скажешь, правда? – уточнила девочка у Присциллы.

Писательница улыбнулась:

– А ты всегда такая любопытная Варвара?

– Всегда! Потому что, не знаю, говорила я или нет, но, когда вырасту, я стану частным детективом. Ну так что, я же права? – настаивала Агата.

– Ну, не зная всей истории, ничего подобного утверждать нельзя, и потом, я считаю, что Аманда сама прекрасно разберется, разве нет? – подмигнув, ответила Присцилла.

– Но… – попыталась возразить Агата с непоколебимой самоуверенностью своих двенадцати лет.

Библиотекарша с нежностью улыбнулась девочке, которая так о ней беспокоилась. А потом обратилась к новой знакомой:

– Присцилла, когда захочешь увидеть библиотеку – хотя смотреть в общем-то не на что, учти – приходи в любое время, буду тебя ждать. Сейчас мне надо идти, пора открываться. Надеюсь, скоро увидимся. Агата, а ты? Пойдешь гулять или со мной?

– Пойду с тобой! – откликнулась девочка.

Они попрощались и пошли в разных направлениях. Кофе и долгая прогулка – вот что требовалось Присцилле.

Глава двадцать четвертая

Как говорится, умей они говорить, стены виллы «Эдера» могли бы многое рассказать о следующих днях.

История Присциллы и Чезаре разворачивалась в комнатах особняка, под звуки смеха, разговоры и вздохи.

Если Присцилла готовила, Чезаре смеялся и потом съедал все, делая вид, что очень вкусно. Если она писала, то он молча наблюдал за ней, устроившись поблизости, притворяясь, что читает. На самом же деле он не сводил с нее внимательных глаз, разглядывая каждую черточку.

– Может, перестанешь? – однажды днем спросила Присцилла, поймав его за этим занятием.

В ответ Чезаре только рассмеялся.

– Ты занимайся своими делами. Тебе разве не надо сосредоточиться?

Присцилле казалось, что она попала в Страну чудес.

Когда страсть уступала место смеху и откровениям, был Чезаре, который засыпал, крепко прижимая ее к себе, и был завтрак на маленькой террасе, с чашечками кофе, свежим молоком и горячим хлебом с маслом; потом были прогулки за разговорами, походы за джемом в «Империю» Кларетты, смех над дурацкими шутками, игры с детьми.

Будто с тихим щелчком все встало на свои места – и внутри нее, и вокруг.

Все, что в прошлом стоило ей больших трудов и боли, теперь вдруг оказалось таким простым, что заставляло задуматься, не перепутала ли она что-нибудь.

Удивительно, на какие шутки способен разум, думала Присцилла. Только все кажется идеальным, как вдруг ты начинаешь гадать, где и что делаешь не так. Но собственный страх вызывал улыбку.

Она не осмеливалась представлять, что будет потом, когда закончатся эти июльские дни, потому что прекрасно знала свое воображение и знала, что если не держать его на коротком поводке, то вскоре она начнет представлять, как просыпается с Чезаре каждое утро, а вокруг них томно течет повседневная жизнь Венеции.