Италия и Византия в VI веке

В это же время внутри антивизантийской коалиции наметились первые признаки серьезного раскола между остготами и франками. Представитель высшей остготской знати Алигерн после длительных колебаний решил перейти на сторону византийцев и отказаться от союза с франками. По утверждению Агафия, Алигерн понял, что франки в случае победы над империей «не пожелают возвратить готам Италию, но на деле прежде всего поработят их самих, которым на словах пришли на помощь, поставят над ними начальниками франков и лишат их отечественных законов» (Agath., I, 20).

Перспектива подчинения франкам отнюдь не улыбалась представителям остготской знати, и памятуя, что многие годы, в правление Теодориха и Амаласунты, остготская знать поддерживала союзные отношения с Восточной Римской империей, некоторые из них считали и теперь более выгодным вновь пойти на соглашение с ней.

Зимой 553–554 г. Алигерн прибыл в порт Равенны Класис, где в то время находился Нарсес, и вручил главнокомандующему византийской армии ключи от крепости Кумы[599].

Нарсес решил использовать измену Алигерна и для устрашения еще сопротивлявшихся империи остготов, а также их союзников франков. Как раз в это время свободно бродившие по стране отряды франков и присоединившиеся к ним остготы показались недалеко от занятой византийскими войсками крепости Цезены. Нарсес тотчас приказал Алигерну срочно отправиться в эту крепость и с ее стен объявить неприятелю о добровольной сдаче остготами Кум византийским войскам.

Появление Алигерна на стенах Цезены и его заявление о том, что Кумы сданы, а сокровища остготских королей и королевские инсигнии попали в руки византийцев, вызвали прежде всего бурю возмущения среди его соплеменников. По словам Агафия, они осыпали Алигерна горькими упреками в измене своему народу. Но вместе с тем часть франков, соблазненная примером Алигерна и заманчивой перспективой заключения выгодного соглашения с византийцами, стала сомневаться в целесообразности продолжения войны. На этот раз, однако, возобладало мнение наиболее непримиримых противников империи, и было решено продолжать военные действия (Agath., I, 20). Но уже сам рассказ Агафия о колебаниях франков наводит на мысль, что в войсках Левтариса и Бутилина появились сторонники заключения мира с империей соблазненные щедрыми посулами византийцев, а быть может, и подкупленные ими. Ведь известно, что политика подкупа знати варварских племен, столь обычная для византийской дипломатии, широко применялась и Нарсесом в Италии. Порою эта политика была весьма эффективна и приносила реальные плоды. Так, например, Нарсесу удалось подкупом склонить к союзу с империей молодого правителя германского племени варнов[600], по имени Февдибальд, недавно получившего власть над соплеменниками после смерти своего отца Баккара (Agath., I, 21).

Вторую половину зимы 553–554 гг. Нарсес провел в Риме. По словам Агафия, он очень заботился о том, чтобы воины, «живя безопасно на зимних квартирах, не отвыкли совершенно от войны, а затем не ослабели бы и в самой битве» (Agath., II, 1). По его приказу войска систематически занимались, военными упражнениями. Эти данные Агафия подтверждают наше предположение о том, что Нарсес воздержался от активных действий против франков зимой 553–554 г. именно из-за неблагополучного положения в его армии, ибо ему пришлось потратить почти всю зиму на приведение в боевую готовность своих войск и поднятие дисциплины.

Между тем франки и алеманны, не встречая серьезного сопротивления, медленно, но неуклонно продвигались с севера на юг Апеннинского полуострова, предавая огню и мечу все на своем пути. Обойдя Рим, войска Левтариса и Путилина проникли в Самний, где разделились на два больших отряда. Путилин с большей частью войск двинулся в Кампанию, опустошил почти всю эту область, а затем совершил грабительский набег на Луканию и Бруттий, дойдя до самого Мессинского пролива. Другая же часть варваров под командованием Левтариса, разграбила Апулию и Калабрию, вплоть до города Гидрунта. Особенно зверствовали алеманны, которые «кровью орашали святыни и оскверняли посевы, так что везде были разбросаны непогребенные трупы»[601].

С огромной добычей и множеством пленных Левтарис и его воины решили двинуться обратно на родину и доставить туда награбленные ими богатства. Бутилин же, которого остготы обещали провозгласить королем, если он будет продолжать борьбу с Нарсесом, отказался возвратиться на родину, надеясь, очевидно, после победы над византийцами сделаться единодержавным правителем Италии (Agath., II, 2).