Италия и Византия в VI веке

Однако лишь известная часть свободных остготских воинов смогла сохранить (да и то ненадолго) свою собственность и полноправие. Большинство же мелких остготских земледельцев по своему экономическому положению постепенно все более сближалось с массой италийского земледельческого населения. Несмотря на тенденцию наших источников к идеализации остготских порядков, мы все же можем видеть, что положение свободного земледельческого населения в Италии начала VI в. было весьма тяжелым.

Естественный процесс имущественной и социальной дифференциации привел у остготов, как и у других варварских племен V–VI вв., к выделению знати из массы рядовых свободных, причем знать и рядовые свободные пользовались различной правовой защитой. Правительство Теодориха для оформления этого правового различия использовало сложившиеся в позднеримском праве принципы, разграничивавшие права знатных (honestiores) и незнатных (humiliores), и дополнило это разграничение, проведя строгую грань между имущими и неимущими.

Прежде всего как в имущественном, так и в правовом отношении в Остготском государстве фактически существовала резкая грань не только между свободными и несвободными людьми, но также и между знатными и богатыми, с одной стороны, и свободными бедняками — с другой.

В эдикте Теодориха защита привилегированного общественного положения знати проявляется в различии наказаний за одни и те же преступления для лиц знатных (honestiores) и незнатных (humiliores). В частности, за сокрытие или продажу в рабство свободного человека знатные лица карались конфискацией трети имущества и ссылкой на 5 лет, а люди низкого происхождения (humiliores) — значительно более суровой карой: после наказания палками они отправлялись в вечное изгнание[57].

В противоположность римскому праву, законодательство остготов устанавливает и резко подчеркивает различие не только между знатными и незнатными, но и между имущими и неимущими (E. Theod., 59, 64, 97, 111). В ряде статей эдикта Теодориха различие между знатными и незнатными отступает на второй план и заменяется противопоставлением богатых и бедных; при этом внимание акцентируется не на происхождении данного лица, а на его имущественном положении. Особенно ярко эта тенденция проявляется в статье 97, касающейся поджога. За поджог чужого имущества состоятельный человек наказывается лишь возмещением причиненного пожаром ущерба, бедняк же после наказания палками отправляется в пожизненную ссылку. За изнасилование свободной девушки знатный человек (nobilis) обязан передать ей треть своего имущества, если он женат, и, кроме того, жениться на ней, если он холост. В случае же если насильник не имеет имущества (nullo patrimonio) и принадлежит к незнатному роду, он карается смертью (Е. Theod., 59)[58].

За подкуп свидетелей и судей humiìiores наказывались смертной казнью, в то время как для богатых и влиятельных лиц (potentes) смертная казнь заменялась конфискацией имущества[59].

Таким, образом, остготское законодательство не только заимствовало из римского права противопоставление знатных и незнатных членов общества и защиту прав и привилегий первых, но и дополнило и развило его проведением резкой грани между имущими и неимущими, для которых вводились гораздо более суровые и унизительные наказания[60]. Обычно в тех случаях, когда богатые отделывались денежным штрафом, бедняки за подобные проступки подвергались позорному наказанию палками.

Подобное деление общества в равной степени относилось к лицам как готского, так и римского происхождения, ибо в эдикте Теодориха и других законодательных постановлениях остготских королей нигде особо не оговаривается различие между готами и римлянами. Одновременно смягчение наказания за проступки знатным и богатым гражданам по сравнению с римским правом не только является свидетельством социальной направленности остготского законодательства, но также проливает некоторый свет и на бесправие свободных неимущих граждан.