Италия и Византия в VI веке

При этом дополнения были внесены остготским правительством в весьма важные постановления эдикта, касающиеся существенных вопросов социально-экономической жизни. Упоминания о колонах вносятся остготским правительством обычно в такие предписания римского права относительно рабов, которые направлены на охрану собственности господ и защиту их прав на зависимое население. В большинстве случаев эти постановления связаны с сельским бытом и указывают на распространенность труда колонов в сельском хозяйстве Италии.

Так, в предписании, запрещающем принимать беглых рабов, в основу которого положено постановление Константина от 317 г.[120], остготским правительством было сделано чрезвычайно существенное дополнение: запрещалось принимать и укрывать не только беглых рабов, но и чужих колонов[121].

В данной статье эдикта раб и колон приравниваются друг к другу в том отношении, что за прием и укрывательство того и другого устанавливается одинаковое наказание. Вместе с тем дополнение, внесенное в эту статью, показывает, что колоны составляли важную для землевладельцев категорию сельского населения и бегство колонов наносило значительный ущерб их хозяйству.

Весьма важным предписанием эдикта Теодориха, свидетельствующим, что защита прав землевладельцев в отношении их колонов являлась одной из главных задач остготского законодательства, было постановление о возвращении прежним хозяевам не только освободившихся из плена рабов, но и колонов, или же о закреплении их за новыми владельцами, если они уже были кому-либо проданы[122]. Это нововведение остготского правительства является очень показательным для выявления масштабов распространения колоната и его удельного веса в экономической жизни Италии.

Неограниченные права господина не только на сельских рабов (mancipia rustica), но и на колонов-оригинариев, простирающиеся вплоть до права продажи их без земли, переселения в другие имения, или в город, санкционируются статьей 142 эдикта Теодориха[123].

В эдикте особо оговаривалось, что долг колона (как и долг раба), сделанный без ведома господина, возмещается из пекулия (E. Theod., 121). Колон упоминается наряду с рабом в статье эдикта, говорящей о пожаре, возникшем на поле господина (E. Theod., 98), в то время как в аналогичном предписании римского права речь идет только о рабе (Paul. Sent., V, 20.3–4); то же самое мы видим и в предписании эдикта о насильственном похищении какого-либо имущества, совершенном рабом или колоном (E. Theod., 109).

Весьма показательным для общей социальной направленности остготского законодательства является то, что дополнительное упоминание о колонах наряду с рабами чаще всего встречается в статьях, которые касаются тех правонарушений со стороны угнетенных слоев сельского населения, которые явно носили характер социальной борьбы.

Так, колон упоминается вместе с рабом и оригинарием в статье 97 эдикта, карающей сожжением за поджог дома или виллы. При этом все упомянутые категории зависимого населения противопоставлены свободным людям. Следовательно, между колоном и свободным человеком проводится резкая грань[124].

В эдикте Теодориха особо оговаривается участие колонов, совместно с рабами в самовольных захватах земель и нарушении границ чужого поля (E. Theod., 104). За эти преступления колон, как и раб, подлежит смертной казни[125].

Колон-оригинарий вместе с рабом упоминается в статье 56 эдикта, говорящей об угоне скота. Среди лиц, бежавших от произвола господ, наряду с рабами в эдикте названы также и колоны (E. Theod., 84). Все эти статьи, направленные против социальных выступлений народных масс, указывают на участие колонов совместно с рабами в классовой борьбе.

На основании приведенных данных мы можем прийти к заключению, что правительство короля Теодориха стремилось, распространить на колонов те суровые постановления, которые оно почерпнуло из римского права относительно рабов, закрепляя за господами владельческие права на колонов и строго преследуя сопротивление зависимого населения. Вместе с тем все это является свидетельством роста удельного веса колоната в экономике страны, увеличения заинтересованности крупных земельных собственников в использовании труда колонов; это служит в свою очередь выражением борьбы двух тенденций экономического развития — рабовладельческой и феодальной — в сельском хозяйстве Италии того времени.

В источниках той эпохи, в частности в законодательных памятниках, колоны обозначаются тремя особыми терминами, указывающими на существование некоторых различий в положении отдельных групп внутри этой социальной категории. Наряду с термином coloni[126] сельское зависимое население обозначается в источниках термином originarii[127], а иногда и термином rustici[128].

а) Оригинарии