Италия и Византия в VI веке

Эдикт Теодориха предписывает возвращать прежнему хозяину переманенного кем-либо или беглого раба обязательно вместе с его пекулием (E. Theod., 86). Это доказывает, что рабы переходили от одного владельца к другому вместе со своим пекулием. Остготское законодательство подтверждает права господина на пекулий раба, но в то же время признает, что в реальной действительности получило широкое распространение переманивание рабов и колонов вместе с их пекулием. Очевидно, существовала уже весьма тесная связь раба с его пекулием, ибо вместе с ним раб переходил к новому хозяину[110]. Одновременно это служит доказательством того, что новых хозяев мог интересовать не только сам раб, но также в известной степени и его пекулий. Эти предположения подтверждаются и другим постановлением эдикта Теодориха, предписывающим тем, кто преднамеренно примет беглого раба (или чужого колона) и спрячет его, немедленно возвратить прежнему хозяину беглеца вместе с его пекулием[111]. Пекулий сельских рабов в Остготском королевстве, видимо, мог состоять из небольшого клочка земли, домика с двором, маленьким садом или виноградником. Во всяком случае в VII в. большинство сельских рабов Италии, согласно данным равеннских папирусов, было уже посажено на землю (Маr., 76; 93; Tjadеr, 20; см. ниже, стр. 464), а этот процесс, конечно, начался много раньше. Вместе с тем в состав пекулия сельского раба (а особенно городского) входило движимое имущество, в частности орудия труда и скот[112] (E. Theod., 80, 84). В Остготском королевстве хозяйственная связь сельских рабов с землей, полученной ими в качестве пекулия, была, по-видимому, прочной.

Весьма важные изменения в экономическом положении рабов, выражавшиеся в установлении более прочных хозяйственных связей раба с его пекулием (в частности, с переданным ему в качестве пекулия участком земли), явились результатом длительного экономического развития, связанного с разложением рабовладельческого строя и вызреванием элементов феодализма. Такого типа сдвиги были зафиксированы еще законодательством Поздней Римской империи[113].

Для определения того, насколько прочной была хозяйственная связь раба с его пекулием, весьма важным является то обстоятельство, что в остготском законодательстве пекулий раба обычно приравнивается к пекулию колона или оригинария (E. Theod., 80, 84, 121).

Приравнивание пекулия раба к владению колона, который все же был более прочно связан с землей, чем раб, указывает, по-видимому, на то, что в этот период связь раба с его пекулием (уже включавшим небольшой участок земли) была значительно прочнее, чем в предшествующее время[114]. Это нашло отражение в статье 142 эдикта Теодориха, являющейся нововведением остготского правительства. Она давала разрешение господам по своему произволу переселять в другие имения или в город, а также отчуждать без земли сельских рабов. Это предписание показывает, что к моменту издания эдикта в реальной действительности сложились такие отношения, мало-помалу закрепляемые обычаем и законом (С. J., XI, 48.7), когда связь сельского раба с землей, на которую он был посажен, стала уже настолько прочной, что отчуждение рабов без земли для господ было весьма затруднительным; в противном случае специальное разрешение такого рода, да еще оформленное в виде законодательного акта не имело бы никакого смысла. Подобное предписание выражало стремление остготского правительства разорвать сложившуюся в реальной действительности прочную связь раба с его пекулием, с тем участком земли, на котором он теперь жил и который обрабатывал. Однако возникает весьма важный вопрос: почему остготское правительство, издав подобное предписание, в данном случае решило изменить сложившиеся отношения и приняло столь решительные меры против закрепления рабов за их прежними местами жительства? Об этом можно высказать некоторые предположения.