Италия и Византия в VI веке

Эдикт особенно сурово карал рабов за те правонарушения, которые носили характер социального сопротивления со стороны угнетенных или задевали классовые и сословные привилегии господствующего класса. Так, за поджог дома или виллы рабов сжигали (E. Theod., 97). За связь со знатной женщиной раб предавался сожжению, а женщина — смертной казни за то, что уступила рабской страсти (servililibidini. — E. Theod., 61)[107]. Если чужой раб (servus alienus) или оригинарий совершит насилие над свободной (ingenuam) девушкой или вдовой, то он после расследования дела в присутствии господина карается смертной казнью (E. Theod., 63). Свободный же человек, совершивший насилие над чужой девушкой-рабыней (ancillam alienam virginem) или оригинарий, уплачивал лишь вознаграждение в пользу хозяина девушки. Бедный человек подвергается более строгому наказанию, но все же, конечно, наказывается значительно мягче, чем раб[108].

В эдикт Аталариха включены еще более суровые предписания, направленные на пресечение «позорных» связей между свободными людьми и рабынями. В эдикте, например, указывается, что если свободная женщина, презрев святость брачных уз, станет конкубиной женатого человека, то она отдается его жене в рабство вместе со своими детьми, рожденными от незаконной связи. По решению суда она должна испытать власть той, которую хотела унизить при помощи незаконной и бесчестной страсти. Если же такое преступление совершит рабыня-служанка, она должна испытать всю меру мщения оскорбленной матроны (за исключением смертной казни) и иметь ее своим беспощадным судьей. (Cas. Var., IX, 18. 7)[109].

Все сказанное свидетельствует, что в Остготском королевстве правовое положение рабов не улучшилось по сравнению с их положением в римское время. Однако более важен вопрос, изменилось ли экономическое состояние рабов в этот период, и если изменилось, то каковы были эти изменения.

В Остготском королевстве, как и в Римской империи, рабы юридически были лишены прав состояния (Dig., IV, 5.3; XV, 1.4). За кражу, совершенную рабом, материальное возмещение пострадавшей стороне уплачивал его господин (E. Theod., 109, 117). Вместе с тем остготское правительство, защищая имущественные интересы знати, включило в эдикт Теодориха предписание, освобождающее господина от всякой материальной ответственности за долг его раба, колона или других подчиненных ему лиц: «Если прокуратору, или кондуктору, или колону, или рабу кого-либо против воли или без ведома господина кто-нибудь даст в долг деньги, то ни сам господин, ни его имущество пусть не терпят никакого ущерба, но из пекулия раба или колона (ex peculio servi vel coloni) возмещается требуемое кредитором, при соблюдении и сохранении прежде всего неприкосновенности (имущества) господина» (E. Theod., 121; С. Th., II, 30, 2; 31, 1; 32,1).

В этом предписании эдикта Теодориха особое внимание привлекает упоминание о возмещении долга раба или колона из их пекулия. В этом отношении общая направленность данного постановления вполне совпадает с предписаниями римского права, возлагавшего на господина материальную ответственность за долги раба (сделанные без его ведома и согласия) лишь в пределах пекулия (Dig., XIV, 5.1; XV, 1; XXIX, 1). Однако следует подчеркнуть, что в эдикте Теодориха основное внимание обращено прежде всего на охрану интересов господина (а не кредиторов), причем специально оговаривается, что имущественные права господина ни в коем случае не должны быть ущемлены долговыми обязательствами раба или колона (E. Theod., 121). Если долг раба или колона превышал размеры пекулия, кредитор не имел права предъявлять какие-либо претензии к их господину.

В то же время раб (как и колон) уже мог в какой-то степени располагать своим пекулием для уплаты долга. Иными словами, рабы фактически могли заключать сделки и гарантировать их своим пекулием, т. о. имели известную возможность распоряжаться им.