Италия и Византия в VI веке

Вполне вероятно, что на отношения между различными группами остготской и римско-италийской знати не могли не оказать известного влияния и их расхождения по вопросу о методах эксплуатации зависимого населения. Приведенные в предшествующих главах материалы об аграрном строе остготской Италии дают достаточное основание утверждать, что именно в имениях остготской знати наряду с трудом рабов все большее распространение получал труд колонов (в связи с чем остготская знать и стремилась законодательным путем закрепить их бесправное положение), в то время как довольно значительная часть римской аристократии еще судорожно цеплялась за старые методы эксплуатации трудового населения. Поэтому, надо думать, в реальной действительности более прочным могло быть сближение остготской знати только с частью римских землевладельцев, а именно с теми из них, которые также уже применяли новые формы эксплуатации и хозяйство которых развивалось по пути феодализма. Но и здесь, конечно, лояльность отношений нередко нарушалась. И если в начале своего правления Теодорих в силу сложившейся политической ситуации заигрывал со старой римской рабовладельческой аристократией и католической церковью и шел на серьезные уступки им в отношении раздела земель и подчинения зависимого населения, то в дальнейшем под давлением феодализирующейся знати он должен был изменить свою политику.

Характерно, что именно во второй половине правления Теодориха происходит заметное сокращение привилегий Рима и дальнейшее уменьшение политического значения сената[341] и римских магистратур[342].

Все это, конечно, не могло не вызвать роста оппозиционных настроений среди влиятельных кругов римской рабовладельческой аристократии, все чаще и чаще обращавшей теперь взоры на Восток в надежде, что именно оттуда будет подана рука помощи. Римская аристократия не желала мириться с потерей главенствующего положения в управлении государством, с дальнейшим ущемлением прав сената и высших римских магистратов; она не хотела лишаться своей власти, почета, менять свои привычки и обычаи, связанные с многовековыми традициями, окружавшими блеском и славой сенаторское сословие в Римской империи. Неудивительно, что уже к концу правления Теодориха сторонников остготского правительства среди высшей римской аристократии было лишь незначительное число, в то время как ряды сенаторской оппозиции все росли[343]. Однако остготское правительство в Италии, было еще столь сильно, что представители оппозиции до поры до времени должны были скрывать свои политические замыслы и ограничиваться лишь открытой защитой политики союза с Восточной Римской империей.

Немалое значение в развитии этого конфликта имели и церковные вопросы — сложные взаимоотношения между католической и арианской церквами в самой Италии и борьба вокруг заключения унии с восточной церковью. В первые годы правления Теодориха его политика как в отношении католической церкви, так и сенаторской аристократии отличалась компромиссным характером. В это время правительство Теодориха настойчиво стремилось добиться поддержки католического духовенства и в какой-то степени этого достигло. Недаром равеннский хронист так характеризует церковную политику Теодориха: «Он управлял двумя народами — римлянами и готами, объединенными в единый народ, и хотя сам принадлежал к секте ариан, но ничего не предпринимал против католической религии» (Anon. Vales., XII, 57). Кассиодор подчеркивал, что основным принципом внутренней политики Теодориха была веротерпимость, и следующим образом сформулировал политическое crèdo этого короля в области религиозной политики: «Мы не можем предписывать веры, ибо нельзя силой заставить человека верить» (religionem imperare non possumus, quia nemo cogitur ut credat invitus. — Cass. Var., II, 27. 2). По словам Кассиодора, Теодорих стремился одинаково «справедливо» относиться как к армянскому, так и к католическому духовенству и поэтому виновные в правонарушениях арианские епископы не спасались от суда этого короля (Cass. Var., II, 18)[344].