Италия на рубеже веков

Вообще с психологической точки зрения очень интересно, почему о некоторых чрезвычайно важных, значительных эпизодах Джолитти не вспоминает пли почти не вспоминает. Ни в автобиографии, ни в трех томах архива Джолитти имена дона Стурцо и Ромоло Мурри вообще не упоминаются. Имя Филиппо Меды встретится один раз, в более поздний период, когда Джолитти предложит Меде войти в состав правительства. Впрочем, с Мурри он столкнется — тоже позднее — на заседании парламента. Об этом эпизоде упоминает в своей «Истории…» Кроче, который описал, как в парламенте появился «один из этих модернистов, бывший священник пли еще наполовину священник», и занял место на скамьях Эстремы. «Джолитти, обладавший, как и все люди с ясным умом, чувством смешного и умевший найти подходящую остроту, обратился к окружавшим его депутатам и осведомился, не является ли (этот человек. — Ц. К.) полковым священником Эстремы»^{85}.

Исторически взаимоотношения социалистов с католиками развивались в двух направлениях. С одной стороны, депутаты-католики, объединившись с умеренными, выступали в парламенте единым фронтом против Крайней Левой. С другой стороны, как мы знаем, в начале века католики обладали большим влиянием в массовых организациях трудящихся, особенно в деревнях. Проблема была очень серьезной. Напомним, что еще в 90-х годах XIX в. Мурри понимал и открыто заявлял, что интересы Христианских демократов и социалистов во многом совпадают. К сожалению, в начале века итальянские социалисты не сумели еще должным образом отнестись к проблеме взаимоотношений с католиками. Лишь много лет спустя Антонио Грамши указал, какое важное значение имеет эта проблема для развития итальянского рабочего движения. Если говорить несколько обобщенно, то в католическом мире были широко распространены антисоциалистические чувства и взгляды, а социалисты в свою очередь отвечали на них яростным антиклерикализмом. Драматическая история Мурри была воспринята социалистами с полным равнодушием. Лишь позднее он будет избран в парламент (в основном голосами социалистов) и отлучен от церкви. Но об этом рассказ впереди. Пока приходится констатировать, что в начале века социалисты не отдавали себе отчета в потенциальных возможностях массового католического движения и не задумывались о том, насколько сильны противоречия внутри этого движения. Правда, в социалистической печати обсуждались, например, вопросы о светском или религиозном характере первоначального школьного обучения, но очень бегло.

Точно так же социалисты не поняли исключительно важного значения католического модернизма. Что это такое? Это очень сложное, многослойное явление. Существовал так называемый политический модернизм, и Габриэле Де Роза пишет, что персонификацией этого явления был Ромоло Мурри со своим «неповиновением». Когда, как уже упоминалось, христианским демократам осенью 1905 г. помешали развернуть свою деятельность в Болонье, кое-что они, несмотря на запреты, все же осуществили. Мы не перечисляем сейчас все организации (количество их членов было незначительным) и все газеты, которые издавали «непримиримые» католики, но список этот довольно длинный. 28 июля 1906 г. Пий X в энциклике «Пьени л’апимо» очень сурово осудил «любое неповиновение епископату», а Де Роза пишет, что слова «автономия» было достаточно для того, чтобы приводить церковную иерархию в ярость. Все это относится к политическому и социальному модернизму. В условиях «социалистической монархии» Джолитти страна была покрыта сетью палат труда, и очень многие молодые, едва закончившие духовные семинарии священники поддерживали их деятельность, способствовали распространению христианско-демократической печати, нередко занимая сторону крестьян во время трудовых конфликтов. Со всем этим Пий X хотел решительно покончить. Полицейский режим, установленный внутри церкви, позволял Ватикану жестоко расправляться со своими противниками.

Но, кроме политического, существовал и так называемый «высокий» интеллектуальный модернизм, касавшийся духовной сферы. Сюда относились литература, культура, отчасти философия и богословие. Габриэле Де Роза формулирует это так: «Был высокий модернизм, модернизм большой культуры и больших исследований… это литературный и интеллектуальный модернизм, который верит и не верит, непочтительный и иронический по отношению к папе и к курии, терзающийся и скептический»^{86}. Любой намек на самостоятельность мысли, особенно в этических и теологических вопросах, относили к «высокому» модернизму. Приведем только один пример. Известный католический писатель Антонио Фогаццаро (1842–1911), сначала стоявший на позициях позитивизма, позднее примкнул к модернистам, и в 1905 г. его роман «Святой» попал в индекс запрещенных книг. Антимодернистские энциклики Пия X стоят в том же ряду, что и печально известный «Силлабус» Пия IX.