Италия на рубеже веков

Между тем в стране шло сильное брожение. Многие итальянские исследователи возлагают наибольшую долю ответственности за вступление Италии в войну на «демократических» и «революционных» интервенционистов (по классификации Канделоро) и называют имя Биссолати, «в котором было что-то от пророческого порыва Мадзини», хотя сам Биссолати был человеком сдержанным. Заметим кстати, что на съезде в Реджо-Эмилии, зная, что его неминуемо исключат из партии, Биссолати заявил, что сожалеет о том, что в апреле 1911 г. он и другие социалисты отказались войти в правительство, ибо, если бы они стали министрами, не было бы Ливийской войны. Он сказал: «Мы находились перед лицом национализма, который по сути своей является реакционной силой, использующей национальное чувство в своих собственных целях… Не следовало давать монополию на патриотизм тем, кто был очень заинтересован в том. чтобы отбросить, откинуть в сторону наше влияние, чтобы добиться осуществления своих империалистических мечтаний за рубежом и внутри страны»^{167}.

Раджоньери считал, что главную роль в пропаганде за вступление Италии в войну играли не «демократические» или «революционные» интервенционисты, а националисты, которые были куда активнее и организованнее и располагали большими денежными средствами. Может быть, Раджоньери прав, считая, что националисты шли в авангарде интервенционистского движения. Во всяком случае, они «кричали больше всех». Всю осень, а потом зиму 1914/15 г. они организовывали демонстрации, агитируя за вступление в войну. А в лагере нейтралистов дела обстояли плохо. Республиканцы еще 11 августа стали создавать специальные комитеты и вести переговоры с французами. За ними последовали радикалы.

Возвращаемся к тому, что происходило в Социалистической партии. Она обратилась к народу с антивоенным манифестом и послала свою делегацию в Лугано для выработки совместных действий с швейцарскими социалистами. В делегацию входили Ладзари, Турати, Серрати и др Входил и Муссолини, но он не поехал. «Аванти!» проводила линию партии, и еще 25 сентября в статье «Слово пролетариату» Муссолини демагогически нападал на тех, кто хотел бы втянуть итальянский народ в войну. О том, что произошло потом, написаны многие десятки книг не только итальянскими исследователями, но и историками других стран. Все, кто занимается проблемами фашизма и неофашизма, неизбежно начинают с анализа того, что произошло в октябре 1914 г., когда Муссолини написал для «Аванти!» статью «От абсолютного нейтралитета к нейтралитету активному и действенному». Статья появилась 18 октября 1914 г. и была несомненным доказательством перехода Муссолини на сторону интервенционистов. Она вызвала настоящий шок. Мы не станем сейчас подробно говорить обо всем, что произошло потом, о заседаниях руководства партии, когда Муссолини требовал, чтобы все признали правильность его позиции, о том, как Ладзари предупреждал его, что он вступает на гибельный путь, и о том, как Муссолини ваявил, что уходит с поста директора «Аванти!». Он сделал свой выбор.

В эти недели шла подготовка к открытию новой газеты Муссолини «Пополо д’Италия» («Народ Италии»), Мы говорили о Паоло Валере. Он был очень близок к Муссолини, поэтому выберем из массы материалов его воспоминания «Разрыв произошел на последней встрече в Болонье», — Валера имел в виду заседание руководства партии, когда Муссолини заявил о своем уходе из «Аванти!». Дальше — подробности о новой газете, финансировании, выборе названия. Наконец Валера описывает собрание миланской организации 24 ноября 1914 г. (первый номер «Пополо д’Италия» вышел 15 ноября). На этом собрании, где социалисты кричали: «Иуда! Предатель!», Муссолини не только уверял, что он остается революционером, он также угрожал: «Заявляю вам, что с этого момента у меня не будет снисхождения, не будет никакой жалости по отношению ко всем тем, кто в эту трагическую минуту не говорит ни слова, потому что боится, что их освистают или будут кричать; «Долой!» Не будет ни снисхождения, ни жалости к тем, кто молчит, к лицемерам, к трусам». Это было концом.