Иуда

А с утра, когда все тело ныть начинает, снова думаю…почему не приходит. Вначале утешал себя, что у нее нет моего нового номера, и она не знает, где я теперь живу. Потом сам же на себя психовал. Было б желание, узнала бы. Папа игрушку забрал и новую подарит. Кажется, они ее там замуж отдавать собрались. Может, вот как раз все и сладится. Выйдет за какого-то туманного лоха. Поженятся. Детей, мать их, нарожают. От одной мысли об этом хочется выть волком и ломать себе кости. Потому что и хер с того, что я узнал. В голове ничего не изменилось, и никакой братской любви не возникло.

— Ты слышишь, Иуда, или тебе и по ушам надавали?

— Голова гудит.

— Тебя в один клуб устроил Колян. Стишки свои читать будешь, на гитаре брынчать. Потом, может, Маман угомонится. Пока что она тебе весь кислород перекрыла. За последнюю клиентку. Подружку ее давнюю. Лично Маман обидел. Какого хрена тебя так сорвало, а? Все, короче. Карьера в жопе. Никто не возьмет. Даже Серега Будецкий в свой гадюшник. Она на него ментов натравила и сказала, что, если тебе перебьет у нее закроет на фиг все его заведения. Так что пока только на дно залечь…Может, прозвонишь по своим старым каким-то. Контакты есть?

— Ты же знаешь мои законы — никаких контактов. Они сами меня ищут.

— Да. Через Маман. Вот что и плохо. А она теперь вместо тебя новенького предлагает.

— Ну и ох*ительно! Вот и настало время завязать с этим дерьмом! Как ты там сказал — пойти на гитарке побрынчать и стишки почитать.

— Не ерничай. Реально.

— А я серьезен как никогда. С б*ядством надо завязывать. Устал я баб трахать. Морально и физически. Ладно. Спасибо за мандаринки.

— Устал…знаем мы, как ты устал. Все об этом гудят. Ты на клиентку запал. На дочку Свободина. За это он тебе кости и пересчитал.

— Вам домой пора. За клуб спасибо. Выйду отсюда и пойду на гитарке брынчать. Как хоть клуб называется?

— Горгона. Крутой такой караоке-бар. Хозяин платить будет каждый день. На оплату жилья хватает?

— Та хватает. Но потом сменю на более дешевую конуру. Не впервой и не в таком дерьме в жизни побывал.

— Все мы там были. Если что, звони. Когда выпустят?

— Обещали на днях.

Оклемался я где-то через пару недель. Весь город уже оброс новогодней мишурой, в каждой витрине и в каждом окне по елке, а я с побитой рожей на работу иду. Нашел-таки меня некий Карен Абросян в Горгону через каких-то знакомых Кукловода. Не совсем брынчать на гитаре. У них прям крутое заведение. Мюзиклы ставят. Народ собирается элитный, деньги оставляют, чаевые. Хорошее место. Спасибо пацанам.

Не ожидал, что вернусь к стихам, к гитаре. Каждый день разукрашен, как клоун.

Зато под гримом моих синяков не видно. В зеркало смотрю и, ухмыляясь сам себе, напеваю голосом из знаменитой арии, которую так любил мой дед:

«Снова туда, где море огней.

Снова туда с тоскою моей.

Светит прожектор, фанфары гремят,

Публика ждет, будь смелей, акробат!

Со смертью играю, смел и дерзок мой трюк

Все замирает, все смолкает вокруг.

Слушая скрипку, дамы в ложе вздохнут,

Скажут с улыбкой — храбрый шут.

Да, я шут, я циркач, так что же,

Пусть меня так зовут вельможи,

Как они от меня далеки, далеки,

Никогда не дадут руки.

Смычок опущен, и мелодия допета,

Мой конь, как птица, по кругу мчится,

Дождем душистым на манеж летят букеты,

Но номер кончен, и гаснет свет,

И никого со мною рядом нет.

Цветы роняют лепестки на песок,

Никто не знает, как мой путь одинок.

Сквозь дождь и ветер мне идти суждено.

Нигде не светит мне родное окно.

Устал я греться у чужого огня,

Но где же сердце, что полюбит меня.

Живу без ласки, боль свою затая,

Всегда быть в маске — судьба моя!»*1

— Эй, мистер Икс, за тобой пришли.

Гошка, мой напарник, сунул голову в гримерку.

— Не знал, что ты еще и поешь. Давай, вставай. Ждут тебя. Важные люди пожаловали по твою душонку. Б*я, я реально заслушался…Скажу Каренычу, пусть послушает твою арию. Может, поставим оперетту. Переделаем с рок обработкой. Можно такое замутить. Ладно, давай. Ждут тебя там.

Когда внизу увидел людей Свободина, заболело ребро. Один из них здоровяк низкого роста, так похожий на гнома и явно командующий всем этим парадобесием.

— Я вроде добавки не просил, Гном Гномыч.