Иудеи в Венецианской республике. Жизнь в условиях изоляции

Наряду с этими многочисленными обязанностями Модена вынужден был зарабатывать чем придется. Он не мог себе позволить слишком привередничать. Сам он перечисляет не менее двадцати шести профессий, которыми занимался, по большей части безуспешно, на том или ином этапе своей пестрой биографии. Главным образом он зарабатывал благодаря официальным должностям проповедника, учителя и кантора в различных венецианских синагогах. Помимо того, у него имелся целый ряд разнообразных источников дохода. В какой-то период жизни он считался в гетто модным наставником как для детей, так и для взрослых. В этом качестве он иногда преподавал не только иврит и иудаику, но и светские предметы, в том числе музыку и танцы. Он обучал сложностям древнееврейского языка многих видных неевреев, в том числе и ряд зарубежных гостей, с которыми он занимался также и итальянским языком. Устойчивый доход приносила продажа опубликованных им книг. Некоторые из его трудов пользовались значительным успехом. Благодаря умело написанным посвящениям важным особам он рассчитывал на небольшое вознаграждение; правда, иногда у него имелись основания жаловаться на скупость покровителей. Помимо этого, он, ничуть не стесняясь, сочинял речи для богатых честолюбцев, мечтавших стать учеными. Он профессионально составлял письма; к нему приходили те, кому нужно было сочинить послание в цветистом стиле на древнееврейском языке. Выступал он и в роли печатника и корректора – последняя роль особенно важна, так как власти распорядились нанимать в качестве наборщиков только неевреев. Он сочинял оды к свадьбам и прочим семейным праздникам – на итальянском и на иврите, за что ожидал благодарности от польщенных героев. Если требовалось, он сочинял рифмованные эпитафии, по моде того времени изобиловавшие аллитерациями. Около сотни таких эпитафий на кладбище Лидо принадлежат его перу. Иногда он исполнял роль клерка, если кому-то нужно было составить завещание или сделать официальный перевод с иврита. Он писал комедии и ставил их на сцене. Он был секретарем в нескольких общественных организациях гетто. Иногда чем-то торговал. Время от времени успешно занимался сватовством. Делал амулеты, в которые сам едва ли верил (хотя написал о них трактат), и даже учил этому искусству других. Время от времени он опускался до откровенного попрошайничества. Его очень занимала деятельность музыкальной академии в гетто; он стал ее душой.