Иудейская война

Люди, привыкшие к образцовому порядку и приученные воевать в соответствии с правилами и подчиняясь приказаниям, легко приходят в замешательство от беспорядочного поведения противника. Потому-то захваченные врасплох римляне и уступили натиску евреев. Застигнутые врагом, они обратились в бегство, но все еще пытались приостановить стремительное продвижение евреев и, пользуясь их неосмотрительностью в азарте погони, здесь и там наносили им удары, однако по мере того, как евреи из города все прибывали, смятение возрастало и в конце концов римляне были совершенно изгнаны из лагеря. Вполне вероятно, что весь легион оказался бы в опасности, если бы Тит, извещенный о положении дел, немедленно не поспешил на помощь. Сурово порицая воинов за малодушие, он остановил их бегство, а сам во главе бывшего с ним отборного отряда напал на евреев с фланга. Многих он убил, еще больше ранил и всех обратил вспять, загнав на дно лощины. При спуске евреи понесли тяжелые потери, однако когда вырвались наружу, то развернулись и, будучи отделены от римлян потоком, вступили с ними в ожесточенное сражение, длившееся до полудня.

Но вскоре после полудня Тит, сам вместе с приведенным им подкреплением и людьми из когорт оставшись отражать натиск евреев, отправил остальной легион на верх горы продолжать строительство укрепления.

5. Евреи же истолковали это как бегство: выставленный ими на стене дозорный сделал знак плащом, и множество совершенно свежих людей ринулось вперед с такой силой, что их бег можно было уподобить бегу стада до крайности разъяренных животных. В рядах римлян никто не ожидал такого удара и, словно внезапно застигнутые обстрелом, они смешали ряды, обратились вспять и бросились бежать к вершине горы, оставив Тита с горстью людей на середине склона. Те из друзей, которые из уважения к своему вождю оставались при нем, несмотря на опасность, прибегли к многочисленным доводам с целью уговорить его отступить перед этими стремящимися к смерти евреями, не рисковать жизнью из-за тех, кому следовало оставаться на месте и прикрывать его, принять в расчет собственное высокое положение и, поскольку он является не только главнокомандующим, но и владыкой мира, не играть роль рядового воина и не оставаться на месте в столь крайних обстоятельствах, когда все вокруг него находится в смятении. Однако Тит, казалось, не слышал увещеваний — словно вкопанный противостоял он несущимся против него вверх по склону евреям; поражая тех, кто пытался пробиться прямо напротив него, и наседая на толпившихся внизу по склону, он сумел отразить натиск толпы. Его твердость и отвага поразили евреев, но тем не менее они не бежали назад в город, а, расступившись с обеих сторон, чтобы не стоять на его пути, продолжали преследовать римлян, спасавшихся бегством вверх по склону. Тогда он напал на них с фланга и вновь остановил их натиск.

Тем временем римляне, которые наверху занимались строительными работами, при виде нового бегства их товарищей преисполнились смятением и страхом, и легион, думая, что натиск евреев неотразим и что сам Тит уже бежал, рассеялся во все стороны (они полагали, что, если бы Тит оставался на месте, остальные воины никогда бы не обратились в бегство). Подобно тем, кто объят паническим ужасом, все они бежали в разные стороны, пока наконец некоторые из них не заметили в гуще сражения своего главнокомандующего и, преисполнившись страхом за него, не закричали другим, давая знать о грозившей Титу опасности. Стыд заставил их повернуть назад, и, порицая друг друга не столько за самое бегство, сколько за то, что они оставили Цезаря, римляне со всей силой обрушились на евреев, обратили их вспять и погнали по склону холма в долину. Отступавшие евреи сражались за каждую пядь, но римляне, благодаря преимуществу своего расположения, согнали их всех на дно лощины. Тит же продолжал напирать на находившихся перед ним и, отправив легион назад на строительные работы, с теми же людьми, что были при нем прежде, твердо противостоял продвижению противника. Итак, если должно говорить истину, не прибавляя ничего из лести и не убавляя из зависти, то не кто иной, как сам Цезарь дважды отразил опасность от целого легиона, дав ему возможность спокойно укреплять лагерь.

III