Юджин — повелитель времени. Книга 5. Любовные чары

Я ответил Финнегану с тем же мудро-крестьянским видом:

— Если кошка и собака заключают союз... как гова­ривал мудрый глерд Мяффнер, то он направлен против повара.

Эллиан гыгыкнул, понял только то, что я брякнул очередную глупость не к месту, заулыбался снисходи­тельно Баффи, но Финнеган даже не поморщился..

—   Слишком образно, — произнес он с холодком. —Глерд, мы в посольстве, а не на базаре. Такие фразы не в манере лорд-канцлера!

Эллиан гыгыкнул громче, Баффи смолчал, уловив в голосе Финнегана лишь укор, а не признак гнева.

—   Но у нас не официоз, — пояснил я смиренно. —А для документа вы подберете правильные слова, кру­глые и обкатанные, как камешки в ручье. И такие же серые.

Эллиан опять гыгыкнул, снова услышав от меня ба­зарные слова, Финнеган покосился на него со вздохом.

—   Да, — сказал он невесело, — этот союз не просто союз, а направленный против нас.

Баффи сказал несчастным голосом:

—И нам его продемонстрировали.

—Нарочито, — заметил Финнеган.

—Даже подчеркнуто, — сказал Эллиан надменно. — Это было так заметно, что просто неудобно за его вели­чество. Правда, он король-воин, тонкостями пренебре­гает.

Финнеган уставился в меня, я покачал ногами и ска­зал невинно:

—   Это не мое дело, я ж не прожженный дипломат на важной службе ее величества, но... насколько это было искренне, а насколько... постановка?

Все, в том числе и сам Финнеган, уставились с недо­умением.

—Это как понимать? — спросил он.

— Им очень важно, — сказал я, — заставить нас ду­мать, что их союз крепок, что две армии пойдут плечо к плечу вперед и с песней, никаких разногласий нет ну совсем и вовсе! Если мы в это поверим, то нам можно сдаваться сразу. Все-таки армии двух королевств, у нас нет шансов. Но если король Антриас и герцог Ригильт в самом деле настолько едины, как выказывают, то за­чем это демонстрировать так напоказ и с таким наме­ком?

Финнеган сказал осторожно:

—Чтобы противники устрашились.

—И сдались, — вякнул Баффи.

—И отступили, — уточнил Финнеган.

—Я слышал, — заметил я, — король Антриас жаждет блистательных побед. Король-воин?

Эллиан сказал зло:

—Вы это сто раз слышали, зачем переспрашивать? Об этом все знают. Да посмотрите на его армии...

—Король-воин, — сказал я, делая вид, что даже не услышал, пусть побесится, — предпочел бы завоевать в бою! Так выше слава. Победы и захваты в стиле дипло­матии... не совсем его стиль. Или, как говорят в простом народе, где о дипломатии не слыхали...

Фицрой сказал от окна предостерегающим голосом:

—   Юджин!..

Я посмотрел на него, потом на хмурые лица уже на­прягшихся в ожидании дипломатов.

—   В общем, — сказал я, подбирая обкатанные сло­ва, — совсем не его стиль. В смысле, я показухе не верю, от кого бы ни исходила, от короля Антриаса или от на­шего глерда Эллиана.

Эллиан гордо заулыбался, польщенный сравнением с могущественным королем, даже посмотрел на меня снисходительно и почти без особой вражды.

После долгой паузы Финнеган вздохнул, покосился на Эллиана с некоторым раздражением:

—   Так, теперь слово глерду Эллиану. Что скажете, благородный глерд?

Эллиан поерзал и ответил мужественно:

— Нужно вернуться и предупредить королеву!

— О чем? — спросил Финнеган, отмахнулся безна­дежно и перевел взгляд на Баффи.

— Глерд?

Баффи сказал крайне осторожно:

— Нужно собрать больше информации, потом воз­вращаться.

— Разумеется, — сказал Финнеган с досадой. — Глерд Фицрой?

Фицрой сделал большие глаза.

— Простите, я вроде пристяжной лошади. Разве я в посольстве? Так, подай да принеси... А с подоконника могу даже вспорхнуть!

— Сейчас вы в посольстве, — сухо сказал Финне­ган. — Потому что мы первыми вступаем в войну, о ко­торой королевство Нижних Долин еще не подозревает.

— Королева подозревает, — возразил Эллиан трез­во. — Ее величество всегда настороже. Но мы не подо­зреваем, а уже знаем.

Фицрой пожал плечами.

— Хорошо-хорошо. Хотя я, кстати, не особенно и нижнедолинец. Так, мимо шел, с глердом Юджином подружился.

— Если вы его друг, — напомнил Финнеган, — то вы с нами. Глерд Юджин много сделал и делает для коро­левства.

«Ага, — подумал я со злорадством, — вспомнили. А потом, когда опасность минует, снова выставят за дверь».

Финнеган, перехватив мой взгляд, чуть наклонил голову, словно соглашаясь, что да, славы не будет, а если и будет, то достанется другим. Мне показалось, что он хотел что-то сказать, но не сказал, потому что я сам должен догадаться, если умный, а если дурак, то и не надо.

Славы не будет, договорил я про себя, медленно вы­тягивая из темноты тугую нить, потому что... почему же... ах да, потому что мы солдаты невидимого фронта... наша сила в незримости, в ничтожности положения и влияния, нас не должны принимать в расчет... Следить должны внимательно за самим Финнеганом, да еще за Эллианом и Баффи, а мы с Фицроем что-то вроде слуг, что только и смотрят, где вкусно поесть, выпить и какую с вот такими завалить на сеновале.

Я чуть наклонил голову, давая понять, что понял, не дурак, но все равно обидно, все обожаем почести, потому что почести дают нам внимание тех, кто с вот такими, а иначе зачем они нам вообще, эти самые почести?