Юг в огне

— Посмотрим, — мрачно буркнул Семаков. — Вот что, крестник, я сейчас побегу к Елене… Предупрежу ее… если успею… А ты беги предупреди товарищей… — Он назвал несколько фамилий подпольщиков, квартиры которых были известны Виктору. — К Афанасьеву не ходи. Слышишь?.. Не ходи!..

Семаков побежал в Нахичевань предупредить Клару. Но он не успел — она была уже арестована…

…Оставшиеся на свободе члены Ростово-Нахичеванского большевистскою комитета решили, что аресты ни в коем случае не должны задержать подготовлявшегося вооруженного восстания рабочих. Восстание должно произойти, а поэтому нельзя задерживать и выступление рабочего отряда, направлявшегося навстречу Красной Армии…

Часов в десять вечера двадцатого мая Виктор, вооруженный двумя наганами, распрощался с Мариной и Семаковым, перешел мост через Дон и вскоре был уже в условленном месте, где назначен был сбор отряда. К двенадцати ночи все собрались и молчаливо двинулись в поход…

XXVI

Командующий X армией Климент Ефремович Ворошилов, упершись коленом в стул, сосредоточенно рассматривал на карте расположение частей армии, обозначенных начальником штаба красным карандашом.

Начальник штаба Черемисов стоял рядом с Ворошиловым.

— Вот здесь тридцать восьмая стрелковая дивизия, — объяснял он сипловатым от простуды голосом. — А здесь тридцать седьмая. Четвертая кавдивизия вот в этом месте форсировала Маныч…

— Подтверждается ли, что Буденным забрана Торговая? — поднял глаза Ворошилов на начальника штаба.

— Это факт, товарищ командующий, — сказал Черемисов и усмехнулся. Буденный со своими конниками совершает чудеса… Много забрал пленных, орудий и пулеметов… Надо сказать, подвезло Буденному тем, что он имеет у себя таких лихих, отважных кавалеристов… Честное слово, подвезло…

— А может быть, наоборот, кавалеристам подвезло, что им попался такой талантливый командир, как Буденный, а?.. — улыбнулся Ворошилов.

— Возможно, что и так, товарищ командующий, — согласился Черемисов. Видимо, им взаимно повезло. Они дополняют друг друга.

В соседней комнате то и дело дребезжали полевые телефоны. Адъютанты и ординарцы брали трубки, с кем-то переговаривались, но командующего не беспокоили. Видимо, все эти телефонные вызовы его не касались.

— Итак, товарищ начштаба, — весело взглянул на Черемисова Ворошилов, — судя по всему, дела у нас идут великолепно.

— Надо полагать, так, товарищ командующий, — утвердительно кивнул Черемисов и снова повел карандашом по карте. — Посмотрите, Климент Ефремович, под какую угрозу мы поставили Ростов… Мы сейчас наступаем широким фронтом протяжением до триста пятидесяти верст и вклинились в глубину расположения противника тоже верст на триста пятьдесят… Четвертая кавдивизия уже подходит к Батайску… Мне думается, товарищ командующий, надо ей дать задачу отрезать белым путь отхода через Дон из Ростова… Убежден, что спустя неделю мы будем в Ростове…

Смотря на карту, Ворошилов задумчиво покачал головой.

— Завидую вашему оптимизму, товарищ начштаба. Но я на положение вещей хочу смотреть более реально. Слов нет, военная удача пока что сопутствует нам… Эту удачу надо закреплять, а вот закреплять-то и нечем. При такой огромной растянутости фронта у нас совершенно нет резервов. И вполне может получиться так, что дело обернется неудачно. Белые на этом участке фронта сосредоточили огромные силы. Так что правильно… Я в этом уверен. Разве легко им будет расстаться с Ростовым?.. Все это вызывает у меня большие опасения. Боюсь, откровенно говоря, боюсь этого. Причем, товарищ начштаба, надо обязательно наши действия координировать с действиями восьмой и девятой армий… А также беспрестанно держать связь с одиннадцатой северо-кавказской армией…

И, действительно, начиная с самого Царицына, наступление X армии было весьма успешным. Ее дивизии под командованием Ворошилова все время, безостановочно, гнали белые полки, не давая им остановиться для отдыха. На подходе к Батайску дивизии отбросили части белых за реку Маныч.

Красным доставались богатые трофеи. Красноармейцы, проходя хутора и станицы с веселыми песнями и лихими присвистами, щеголяли в трофейных добротных английских шинелях и френчах, во французских желтых ботинках.

Рядовые белые казаки сдавались толпами. Сдавшись в плен, первое время они держались робко, неуверенно, боясь расправы. Офицеры ведь им наговорили столько ужасов про жестокость красноармейцев, но, видя, что расправ никто не учиняет, а, наоборот, красноармейцы обращаются с ними приветливо, дружелюбно, угощают их папиросами и чаем, смелели, ободрялись.

Многим пленным казакам нравилась боевая жизнь красноармейцев, и они просили зачислить их в кавалерийские полки Буденного, о доблестных действиях которых слышали немало. И всех таких пожелавших служить в рядах Красной Армии зачисляли безотказно.