Юг в огне

У Прохора было приподнятое настроение. Рана его заживала, и он надеялся вот-вот встать на ноги. Ему хотелось скорее заняться организацией отряда. А сформировав отряд, он тогда бы сумел реорганизовать и станичный ревком. Прогонит Свиридова и подобных ему, взамен подберет преданных делу революции людей.

К нему теперь часто приходили мать и Надя. Заходил как-то и брат Захар, который, начав что-то рассказывать о войне, опять расплакался и убежал. Родные приносили Прохору много сладостей домашнего приготовления, потчевали его. Приятно было беседовать с родными, особенно с сестрой. Молоденькая девушка бесхитростно рассказывала брату обо всем, что делалось в станице.

— Ты Маню Свиридову помнишь? — спрашивала она у Прохора и, не дожидаясь его ответа, продолжала: — Так вот эту Маню просватали за Мишку Клыкова… Так богач к богачу и лепится. Говорят, осенью будут свадьбу играть. А Фросю Краснову знаешь? Такая это из себя курносенькая… Просватали ее было за Никодима Лукьянова. Вот бы уж и свадьбу играть на красную горку, да случилась тут беда… Поехал Никодим по весне в Платовскую, к материному брату, надо ему было что-то… Уж совсем близко он подъехал к Платовской, да случилась тут бой страшущий. Попал Никодим меж двух огней: и с одной стороны стреляют и с другой — стреляют… Мыкался-мыкался он туда-сюда, чтоб, значит, с поля сраженья-то удалиться, да не удалось ему это. Кобыла привезла его домой мертвого…

— Надюша, — заглянул ей в глаза Прохор. — Вот ты все рассказываешь мне о своих подружках: и та-де просватана, и другая-то выдана… А вот как обстоит дело у тебя? Не просватали ли еще тебя, а?

— Нет, — потупив глаза, тихо ответила девушка.

— Но почему же? — развел руками Прохор. — Девушка ты красивая, завидная. Неужто не было сватов?

— Нет, — прошептала сразу же притихшая Надя. — Да я и стремления к тому большого не имею…

— Это почему же? — искренне изумился Прохор. — Что ж, тебе ребята не нравятся?.. Ухажер-то у тебя есть али нет?

Девушка побагровела до корней волос.

— Ну? — смеясь, спросил Прохор. — Что молчишь? Есть ухажер ай нету?

— Есть, — не поднимая глаз, едва слышно прошептала девушка.

— Молодец!.. Что ж она за тебя не сватается? Плохой, видно, ухажор. Не любит тебя?

— Нет! — воскликнула девушка. — Он любит меня, дюже любит!.. Я знаю… Он давно бы за меня посватался, да боится…

— Вот тебе на! Чего ж он боится?

— Батя наш за него не выдаст.

— Почему? — все больше недоумевал Прохор. — По каким причинам?

— Да у него отец пастух.

— Пастух? Это кто ж такой?

— Шушлябин.

— Подожди. Шушлябин? Ага, помню, помню… Да кто ж у него?.. Что-то не помню, были у него ребята или нет…

Видя, что брат не бранит ее за признание, Надя сияющими глазами смотрела на него.

— Ты ж, Проша, все время на войне был и не знаешь многих, — мягко говорила она. — У Шушлябиных есть Митя… хороший паренек… Когда ты уходил на войну, он совсем еще мальчишкой был… А сейчас вырос… Грамотный, двухклассное училище закончил… Все книжки читает, все читает… Умный… Чистенький такой, беленький, как все едино из благородных. И не подумаешь, что он — сын пастуха…

Прохор, снисходительно посмеиваясь, слушал сестру.

— Сколько ему лет?

— Скоро восемнадцать.

— Он тоже пастух?

— Да ты что! — обидчиво возразила девушка. — Да разве мыслимо, чтоб он пастухом был… Это отец его пастух, а Митя занимается с учителями… Хочет на учителя экзамен сдавать…

— Вот оно что? — вырвалось у Прохора. — Видать, парень с головой. И ты любишь его?

— Ой! — зажмурившись, со счастливой улыбкой воскликнула Надя. — Еще как… Так люблю… так люблю… Дюже люблю. Дороже жизни…

Прохор вздохнул. Он вспомнил о Зине. Где-то теперь она? Что с ней?.. Когда-то он снова ее увидит?..

— А он тебя любит? — спросил Прохор.

— Ого! — усмехнулась она. — Еще как!

— Наш отец, значит, о вашей любви не знает?

— И не приведи господь, чтоб узнал, — испуганно перекрестилась девушка. — Прибьет и меня, и Митю.

— А мать?

— Мама-то знает. Да она не в силах нам помочь. Сама боится отца…

— Ну, ничего, сестричка, — успокаивающе похлопал ее по плечу Прохор. — Все по-хорошему обойдется, я в этом уверен… Скажи своему Мите, чтоб ко мне пришел… Познакомимся, поговорим…

— Ладно. Скажу, Проша. Только не знаю, пойдет ли он к тебе. Больно уж стеснительный, робкий…

— Это хорошо, что стеснительный, значит, неразбалованный. А все-таки пусть придет.

Распрощавшись с братом, Надя ушла, пообещав в следующий раз привести с собой Митю Шушлябина.

К вечеру явился Сазон, веселый, радостный. Вначале Прохор подумал: уж не пьян ли он. Но вскоре убедился, что Сазон был трезв.

— Ну, как дела?

— Дела, как сажа бела, — шутовски подмигнул Сазон.

— Ну-ну, — не скоморошничай, рассказывай.

— И рассказывать особенного нечего, — проговорил Сазон и, достав из кармана список, подал Прохору. — Гляди! Все почти до единого расписались… С большой, говорят, охотой желаем послужить советской власти…

— Подожди-подожди, — рассматривая список, заметил Прохор. — Ты говоришь, все расписались. А вот нет росписей…