Югославия в XX веке. Очерки политической истории

127 О преобразованиях в социальной и культурной сферах см., в частности: Petranović В. Politička i ekonomska osnova… S. 370–394; Idem. Istorija Jugoslavije 1918–1988. Књ.3: Socijalistička Jugoslavija 1945–1988. S. 120–161; Петрановић Б. Југославија на размену. C. 225–264; DimičLj. Agitprop kultura: agitpropovska faza kulturne politike u Srbiji 1945–1952. Beograd, 1988; Gabrić A. Slovenska agitpropovska kulturna politika 1945–1952// Borec. Let. XLIII (1991). Št. 7–9.

128 Документи за борбата на македонскиот народ за самостојност и за национална држава. Т. 2: Од краjот на првата светска војна до создавањето на национална држава / уред. X. Андонов-Полјански. Скопjе, 1981. Док. 278, 296.

129 См., напр.: Petranović B. Istorija Jugoslavije 1918–1988. Књ.3. S. 67–77.

130 О складывании культа Тито см., в частности: Николић К. Тито говори што народ мисли: Култ Jocnna Броза Тита 1944–1949. Београд, 2006.

Глава 2 Из друзей – во враги: конфликт с Кремлем (1948–1949)

Возникновение и скрытая фаза конфликта. Взаимоотношения, начавшие в ходе войны складываться между руководимой коммунистами новой Югославией и Советским Союзом, явились первым практическим воплощением той модели отношений, которая стала затем формироваться между СССР и другими образовывавшимися в Центральной и Юго-Восточной Европе коммунистическими режимами, в рамках всего создававшегося «социалистического лагеря». Модель эта включала в себя три основополагающих компонента.

Одним из них были принципиальное единство социально-политических целей режима, существовавшего в СССР, и коммунистических партий, пришедших к власти в восточноевропейских странах, общность их основных представлений о путях и средствах достижения этих целей. Это единство выросло из доктринально-политических основ мирового коммунистического движения, утвердившихся со времен Коминтерна.

Вместе с тем в отношениях между компартиями восточноевропейских стран, равно как утверждавшимися там коммунистическими режимами, и Советским Союзом присутствовал и другой компонент – частичное несовпадение некоторых специфических устремлений, интересов каждой из сторон, их представлений, оценок по тем или иным конкретным вопросам. Однако этот компонент модели «социалистического лагеря» был, как правило, крайне ограничен в своих проявлениях. Единство целей, общность основных представлений абсолютно преобладали над частичными несовпадениями.

Такое преобладание было тем большим, что третьим, чрезвычайно важным компонентом складывавшейся модели «лагеря» были иерархичность отношений внутри него, положение в нем Советского Союза как руководящего центра. Это было, с одной стороны, продолжением традиционных идеологических и организационно-политических принципов мирового коммунистического движения, сложившихся опять-таки еще в Коминтерне. С другой стороны, эта традиция, в большей или меньшей степени воспринимавшаяся восточноевропейскими компартиями как естественная, очень усиливалась той реальной важнейшей ролью, которую играл СССР в установлении и поддержке коммунистических режимов в Центральной и Юго-Восточной Европе, в прямом патронировании им.

Для отношений между СССР и новой Югославией было характерно особенно сильное проявление первого из названных компонентов. И не только единства социально-политических целей, но и чрезвычайной общности представлений о путях, средствах, формах их достижения. Ибо КПЮ была среди восточноевропейских компартий одной из самых радикальных, в наибольшей мере тяготевшей к тогдашнему советскому образцу. Тому был ряд причин, связанных со специфическими традициями истории КПЮ, и прежде всего с ее политической практикой периода войны, когда организованная КПЮ массовая вооруженная борьба против оккупантов стала одновременно крупномасштабной гражданской войной с большинством других югославских организованных военно-политических сил. Опыт столь радикального пути, по которому югославские коммунисты пришли к власти, к тому же опыт успешный, когда они раньше компартий большинства других восточноевропейских стран установили свою абсолютную монополию в управлении государством и обществом, крайне радикализировал всю политическую линию КПЮ в первые послевоенные годы, придал ей наиболее выраженные «сталинистские» черты, что проявилось и во внутренней, и во внешней политике.