Югославия в XX веке. Очерки политической истории

Историки постюгославских государств, пишущие на темы истории титовской Югославии, имеют совершенно противоположные точки зрения на период второй половины 1950-х годов. По мнению хорватского историка Д. Биланджича, «уже в начале 1954 г. была остановлена общественная реформа, которая проводилась с 1949 г. Этим был завершен самый большой идеологический поворот в истории страны, после которого начался период, который без больших перемен будет продолжаться следующие десять лет»¹.

Последователи этого направления историографии полагают, что в ряде главных аспектов реформа была не только остановлена, но и происходило возвращение к прежним порядкам, прежде всего возвращение СКЮ на прежнее место в обществе и государстве, что означало ревизию основного тезиса VI съезда югославских коммунистов, согласно которому партия должна была заменить метод приказа на метод убеждения. Помимо этого югославское руководство стремилось ограничить действие закона стоимости в хозяйственной жизни страны. В выступлениях тех из лидеров партии, кто отвечал за вопросы экономического развития, все чаще звучали высказывания в пользу поиска разумной грани между рынком и планом, силами саморегулирования и силами командования экономикой.

Лучше всего это показывает выступление М. Тодоровича в 1958 г. на заседании Промышленной палаты, когда он оспорил правомерность утверждений об универсальности рыночного саморегулирования. По его словам, не должно быть вульгарных толкований закона предложения и спроса, надежд на то, что в результате действия данного закона цены автоматически выравниваются в каждом сегменте рынка. Любая современная экономика – плановая: люди и планируют, и договариваются. И даже в самых либеральных экономиках действие закона предложения и спроса проявляется в виде самой общей закономерности, а человеческое вмешательство сохраняется, имеет определенные рамки и возможности².

Впрочем, политика коррекции или даже ревизии решений конца 1940-х – начала 1950-х годов, происходившая после смещения М. Джиласа не была последовательной. Югославское руководство сохранило идею самоуправления – как единственного возможного пути развития. Хотя само это понятие превратилась скорее в магическое заклинание, повторяемое на партийных форумах различного уровня, чем на практическую политику. В 1954–1955 г. в Конституционный закон были внесены изменения, дававшие больше прав Вечу республик за счет Веча производителей.

В арсенале партийно-государственных руководителей сохранялся и тезис о борьбе с бюрократизмом. В традиционный набор идеологического арсенала продолжали входить и тезисы о «сталинизме» и «государственном капитализме». Они, как правило, шли в ход при объяснении любых кризисных ситуаций в советском лагере. Югославские руководители употребляли их также и в дискуссиях по вопросам внутреннего развития страны, для защиты от возвращения к прежней модели развития. Идея рабочих советов также не была забыта, а оставалась ключевой в идеологии СКЮ. Сохранение полученной хозяйственной самостоятельности предприятий также явилось той основой, которая постоянно придавала легитимность новым инициативам в развитии самоуправления.

В то же время профессор Белградского университета Л. Димич характеризует вторую половину десятилетия 1950-х годов несколько иначе. За своего рода отправную точку направления развития процессов в стране в это десятилетие он взял тезис Тито о необходимости того, чтобы современное поколение граждан ФНРЮ еще при жизни могло воспользоваться плодами собственных усилий.

Действительно, фраза югославского лидера, произнесенная им в июле 1955 г. на митинге в Карловаце, что «одно поколение не должно нести на своих плеча все тяготы построения социализма и не пользоваться плодами своих усилий» была развита в последующем при планировании развития югославской экономики. Решения расширенного заседания Исполнительного комитета ЦК СКЮ от 28 сентября 1955 г. привели к снижению инвестиций в промышленный сектор, прекращению строительства ряда ключевых промышленных объектов, росту внимания к задача подъема жизненного уровня населения. По мнению Димича, именно «этот экономический курс через несколько лет стал причиной рецессии, в результате которой появился республиканский национализм»³.