Югославия в XX веке. Очерки политической истории

Все эти преобразования получили достаточно высокую оценку у исследователей. В. Каменецкий считает, что закон об объединенном труде был по существу «попыткой создания новой хозяйственной системы, объединяющей на основах самоуправления все национальные экономики в единый хозяйственный механизм¹⁷. Д. Биланджич называет концепцию объединенного труда совместно с конституцией 1974 г. самой радикальной программой, нацеленной на правление рабочего класса, и самой развитой формой полного национального равноправия народов и народностей Югославии¹⁸.

На наш взгляд, такие оценки завышены. Новые теоретические построения были крайне запутанными, схоластическими, ни к какой непосредственной демократии не вели, зато серьезно затрудняли оперативное принятие экономических решений. Для реализации Закона об объединенном труде было выпущено огромное количество правовых актов. Любой вопрос требовал многочисленных согласований. Возникла так называемая договорная экономика, когда объективные законы рынка подменялись зачастую соглашениями между хозяйствующими субъектами.

Тот же Д. Биланжич признает, что концепция объединенного труда не уменьшила мощи технократов, хотя и добавила власти политической бюрократии. Последние стали вновь устанавливать союз с менеджерами и технократами, создавая единый правящий слой¹⁹.

Тем не менее, изменения в Югославии, действительно, произошли крупные. Это дало даже основание политологу сербского происхождения Д. Йовичу выделить период после 1974 г. как особый этап в истории страны – этап «карделевской Югославии», просуществовавшей от принятия последней конституции СФРЮ и до распада Союза коммунистов Югославии в январе 1990 г.

Человек № 2 в югославском руководстве, потенциальный наследник Тито Эдвард Кардель наиболее последовательно пытался реализовать идею Маркса об отмирании государства и его замене ассоциацией свободных производителей. Это объясняло, почему все силы вновь направлялись на децентрализацию и ослабление государства. Кроме того, Кардель опасался возможного усиления централизма после ухода Тито. Поэтому он создавал такую политическую структуру, которая бы сделала невозможным возвращение к старому – довоенной либерально-демократической и/или досамоуправленческой государственно-социалистической модели. Эти предыдущие модели объединяло только одно – централизм и сильное государство. Кардель добивался прямо противоположного – слабого, децентрализованного государства, государства, которое отмирает²⁰.

Государство у Карделя заменялось бесчисленными организациями объединенного труда, общественно-политическими организациями, институтами общенародной обороны и т. п. В его построениях были и свои противоречия. Добиваясь отмирания государства, он одновременно провозгласил государствами республики. Именно в них, по его словам, народы должны реализовывать свой суверенитет²¹.

Таким образом, кризисы, которые стали возникать в Югославии в конце 1960-х – начале 1970-х годов, ее руководство пыталась разрешить сразу несколькими способами. Во-первых, жестким подавлением всех несанкционированных выступлений и усилением цементирующей роли партии, а во-вторых, продолжением политики децентрализации, которая вела к ослаблению государства, в частности, завершением конституционной реформы, расширившей еще больше права республик и краев. Совместить одно с другим было трудно. Считалось, что именно партия не должна дать федерации расползтись по «республиканским квартирам», однако в новых условиях партия также постепенно «федерализировалась». Федерацию скрепляли только сам Тито и Югославская народная армия – ЮНА²².

По словам сербского историка Л. Димича, «когда-то монолитная общественно-политическая жизнь уступила место „самоуправленческому феодализму“, а общеюгославской идеологии больше не существовало»²³. Еще труднее было совместить руководящую роль коммунистической партии с объективными законами рынка. И хотя открытое обострение межреспубликанских противоречий было приглушено в результате принятых федеральным руководством мер, эти противоречия «продолжали подспудно тлеть и с новой силой вышли наружу в конце 1980-х годов, предопределив скорый распад югославской федерации»²⁴.

Самоуправленческий застой. Со второй половины 1970-х годов преобразования в Югославии в основном закончились, ничего принципиально нового больше изобретено не было. Самоуправление превратилось в некий «фетиш», догму, которую нельзя было критиковать. Вернее, критика допускалась только в рамках так называемой самоуправленческой идеологии, все другие – считались враждебными²⁵. Импульсы прежних лет уже ослабли, а придать системе новое ускорение, найти новые резервы и возможности развития мешали идеологические шоры. Власть использовала старый идеологический багаж и все более оторванные от жизни схемы.