Югославия в XX веке. Очерки политической истории

Д. Биланджич даже называет происходивший процесс «партийно-государственным переворотом», совершенным Й. Броз Тито, Э. Карделем и В. Бакаричем. Нам представляется, что это сильное преувеличение. Тито еще твердо контролировал положение дел в стране, точно дозировал все изменения в политике государства и правящей партии. В тот момент он прибегнул к известной смене курса, но не более того. Причем, это касалось отнюдь не всех сторон жизни югославского общества. Тот же Биланджич констатирует, что боязнь противников партийно-государственного переворота некоего неосталинского курса оказалась напрасной. Авторы переворота пошли по другому пути – предоставления республикам и краям большей государственной самостоятельности⁴.

И действительно, параллельно всем чисткам и усилению цензуры в стране подходила к концу конституционная реформа, начавшаяся еще в 1967–1971 годах, когда были приняты поправки к конституции, заметно расширившие права республик и автономных краев за счет соответственно федерации и Сербии. Эта реформа завершилась в феврале 1974 г. принятием четвертой и оказавшейся последней в истории социалистической Югославии конституции.

Конституция СФРЮ провозглашала превращение самоуправления во всеохватывающую систему «социалистического самоуправления» (ранее речь шла о рабочем, затем об общественном самоуправлении). Однако главной особенностью конституции 1974 г., благодаря которой она и стала знаменитой, было еще большее сужение политических и экономических функций федерации за счет увеличения полномочий республик и автономных краев. Конституция определила Югославию как «государственное содружество добровольно объединившихся народов и их социалистических республик, а также социалистических автономных краев Воеводины и Косова». Была подтверждена государственность республик и краев, которые должны были теперь сами выполнять многие функции федерации на основе взаимных соглашений. Республиканским органам отводилась главная роль при решении большинства экономических и кадровых вопросов. Без их согласия не мог быть принят никакой федеративный акт, касающийся внутреннего устройства страны. Общеюгославские вопросы решались только на основе консенсуса между республиками и краями.

Таким образом, югославское руководство, оказавшись перед выбором, вместо развития реальной демократии «перенесло центр тяжести с федерации на республики», «на развитие наций через республики, как через национальные государства». На самоуправленческом жаргоне это объяснялось правом рабочего класса каждой республики распоряжаться созданной им «прибавочной собственностью» или правом каждого народа распоряжаться плодами своего труда. Однако фактически «федерация стала кулисой, за которой (после 1980 г.) правили партийные лидеры республик, подобно тому, как в 1950 г. она была фасадом, за которым в реальности правило Политбюро Центрального комитета»⁵.

По конституции 1974 г. югославская федерация явно приобрела ряд черт конфедеративного устройства. Республики и края начали превращаться в самостоятельные, замкнутые общественно-экономические образования. Один из главных авторов конституции Эдвард Кардель в своем наукообразном стиле говорил, что Югославия – не классическая федерация, не конфедерация, а «самоуправленческое сообщество народов и народностей», основанное на общих интересах, утвержденных «самоуправленческим и демократическим конституционным согласием между республиками и краями»⁶.

В кругу же своих единомышленников он откровенно говорил, что надо попробовать с конфедерацией, а если и она не будет функционировать, то «на Югославию придется махнуть рукой»⁷.

Конституционная реформа, направленная на ослабление союзного централизма, привела фактически не к росту самоуправления, а к другому процессу – усилению государственного компонента республик как национальных государств и «защитниц» наций. Тито считал, что этот процесс может быть нейтрализован сильным единым СКЮ, который бы гарантировал политико-идеологическое единство Югославии. Однако и СКЮ между своими IX и X съездами потерял монолитность и был потрясен идейными и политическими междоусобицами, а его члены сползали к местным интересам и национализму⁸. Последним и объяснялась выглядевшая на первый взгляд противоречивой политика Тито в первой половине 1970-х годов, которая была направлена одновременно на развитие и на свертывание самоуправленческих начал.