Югославия в XX веке: Очерки политической истории

► Поэтому, как нам представляется, объяснять «необыкновенную популярность» аакы у сербов, прибегая к категориям и значениям современного (modern) общества ^ «массовый национализм» к таковым, несомненно, относится) не совсем корректно, fferuxy ее следует искать в стереотипах традиционного мышления.

Начнем с его носителей. Напомним, что до Первой мировой войны доля крестьянс-~яя а структуре населения Сербии никогда не опускалась ниже 87 %¹⁶². При этом оно Ьк наделено землей достаточно равномерно, вследствие чего разделение интересов в «ч :селе протекало крайне медленно. К тому добавим и неполную социальную струк-Сербское общество было лишено аристократии и буржуазии. В нем имелось как бы ял полюса: малочисленная (вышедшая из «низов») элита и однородная крестьянская всса - главный хранитель ценностей традиционного сознания.

Гороцские жители, доля которых в населении Сербии составляла 12 %, так и не смог-/■ і*-нсолидироваться в мещанское сословие - стать носителями буржуазности*’, но на ■■стяжении всей эпохи независимости оставались весьма размытой категорией. «Как ijtxho было сказать, где кончается сельская тропа и начинается городская улица, - пи-ягс тот же М. Экмечич, - так же мало кто мог определить, где проходит граница между пе стьянином и жителем города»¹⁶³.

Согласно принятому в 1873 г. «Закону о народном благосостоянии», вводился гаран-

■ из-: в энный и никем не отчуждаемый аграрный минимум, определявшийся количест-км земли, которое крестьянин был в состоянии вспахать за шесть дней своего труда, данный принцип существовал и позднее - в 1907 г. радикальное правительство Пашича

■ очередной раз продлило действие закона об аграрном минимуме, защищавшего крестьянина от угрозы пауперизации, ограничивая возможность земельных спекуляций и £ ■ »центрации земли в немногих отдельно взятых руках’”. Тем самым, он затруднял распространение в Сербии капитализма и становление соответствующего ему типа мышления¹⁶⁴. И в результате, как констатировал русский ученый в 1915 г., «Сербское королевство может быть названо и доныне страной почти исключительно мелкого и среднего землевладения»¹⁶⁵.

Эта патриархальная модель общества (согласно старой формуле: сербский народ - сообщество равных) не была для соратников Пашича некоей самоцелью. В условиях незавершенности процесса всесербского освобождения и объединения она становилась средством и формой консолиции сербов королевства, поскольку малая расщепленность интересов внутри социума позволяла сохранять единство народного духа - важнейшую внутреннюю предпосылку будущего освобождения. Социальное равенство, как видим, отождествлялось в глазах радикалов с национальным единством... И эта их политика в нужное время увенчалась полным успехом - объясняя подоплеку всеобщего подъема, захлестнувшего Сербию в начале Первой балканской войны, русский корреспондент писал: «В ряду причин того удивительного объединения, которое приходится наблюдать здесь, следует, разумеется, отметить и сравнительную неразвитость социальных отношений, а, следовательно, и социальных антагонизмов. Личность не успела еще выделиться из коллектива, а экономическое развитие не успело вырыть психологической пропасти между управляющими и управляемыми»¹⁶⁶.

Теперь о самом мышлении. Известно, что одной из базовых традиционалистских установок является идея преемственности, т.е. «солидарности поколения живущего с поколениями умершими»¹⁶⁷, или «участия минувших поколений в современности»¹⁶⁸.

Особо наглядно оно проявлялось в подходе родителей к воспитанию детей, когда, по наблюдению П.А. Ровинского, отцы заставляют своих чад «выучивать в виде катехизиса историю падения сербского царства на Косовом поле, причем делают такие выводы, что Милошу Обиличу - на вечные времена слава, Вуку Бранковичу - проклятие, а турку и швабу нужно посечь голову»¹⁶⁹. И снова следует подчеркнуть, что с течением времени в данной системе воспитания мало что изменилось. Спустя почти полвека после путешествия Ровинского другой русский автор констатировал: «Когда старый дед учит внука владеть саблей или кинжалом, тогда жилище серба наполняется избытком высокого наслаждения и удовольствия... Преемственно, от поколения к поколению, передаются имена освободителей народа от турецкого ига, и в честь их слагаются песни»¹⁷⁰.