Юлий Цезарь. Политическая биография

Постановление было бессмысленно и с точки зрения римского права. Развод в Риме был достаточно обыденным явлением, тем более, при отсутствии детей, брать законных жен в походы вообще не рекомендовалось, а деликатный вопрос о связях во время военных кампаний всегда обходился молчанием. Такими «походными романами» были связи Цезаря с Клеопатрой и Эвноей, а также отмеченные Светонием многочисленные amores полководца в провинциях (Suet. Iul., 51). Разводиться с Кальпурнией Цезарю не было необходимости, а если бы она возникла, это было бы не столь трудно. Есть предположение, что такого рода закон мог легализовать отношения Цезаря и Клеопатры и положение Цезариона, однако наследник был не нужен — им уже стал Октавиан, и создавать ему дополнительные сложности было не в интересах диктатора. Таким образом, мишенью этого слуха становились не только Цезарь, но и его жена и наследник. Есть все основания считать, что диктатор не планировал расторгать свой законный брак: Кальпурния участвовала в Луперкалиях, целью этого участия было излечение от бесплодия, а последнюю ночь Цезарь провел с ней. Описание этой последней ночи, тревоги Кальпурнии и колебания Цезаря не похожи на отношения людей, думающих о разводе (Dio., 44, 17–18; Suet. Iul., 10; Plut. Caes., 63).

Тем не менее, при всей своей занятости реальными проблемами, диктатор был вынужден принять определенные меры. Светоний пишет о его постоянно растущем раздражении. Это явно было раздражение человека, занятого решением более важных вопросов, которого заставляют заниматься бессмысленными с его точки зрения вещами (Suet. Iul., 77). О том насколько искусственным было это славословие, свидетельствует ответное раздражение сенаторов, когда Цезарь (скорее всего, случайно) не встал в присутствии сенатской депутации (требовать это от потенциального царя было бы нелепо). Заговорщики сознательно подливали масло в огонь: Кассий и группа его сторонников демонстративно голосовали против почестей Цезарю (Dio., 44, 8), а другой будущий заговорщик, трибун Понтий Аквила, демонстративно не встал перед диктатором, что было, явным нарушением субординации (Suet. Iul., 78, 2). Слух о «царской власти» стал принимать более тонкие формы. Ходили разговоры, что только царь может победить парфян, а на последнем заседании сената (15 марта 44 года; оывшии квиндецемвиром для священнодействии и старейшим из действующих консуляров Л. Аврелий Котта, консул 65 и цензор 64 г. должен был провозгласить Цезаря царем (Suet. Iul., 79). Светоний определенно называет эти «сведения» слухами, Аппиан также выражает свое недоверие (Арр. B.C. II, 111) и добавляет, то титул могли дать после парфянской кампании. Заметим, что выбор для этой миссии старого популяра и либерала Котты был более чем нелепым. Тем не менее, слух муссировался с необычайным упорством (Plut. Caes., 60; Dio., 44, 10). Если Цезарь не хотел стать царем, его надо было им сделать. Желая нанести ответный удар, Цезарь провел несколько ответных демонстраций. Похоже, первой из них была одна из встреч диктатора с толпой народа по возвращении из Лация, возможно, из Альбы, где праздновались Латинские игры. Возможно, Цезарь был одет (полностью или частично) в одежды альбанских царей, и массы народа приветствовали его царским титулом. Диктатор ответил своей знаменитой фразой: «Я не царь, а Цезарь» (Non rex sum, sed Caesar). Латинская фраза передает оттенок, неуловимый в русском переводе. Rex по-латыни — это не только титул царя, но и когномен рода Марцией Рексов, из которого происходила бабушка Цезаря по отцу, Марция. Обладающий тонким филологическим чутьем и не менее тонким юмором, диктатор хотел подчеркнуть не только отсутствие стремления к царской власти (Plut. Caes., 60; Suet. Iul., 79, 2), но и, как верно уловил Аппиан (Арр. B.C. II, 111), то что он не очень понял суть проблемы. Цезарь действительно имеет отношение к роду Марциев Рексов (в этом нет ничего дурного), но носит когномен отца (а не бабушки), как это положено любому римлянину. После этого, уже намекая на второй смысл, Цезарь в резкой форме запретил такое обращение (Ibid.).

Вторая демонстрация была приурочена к празднику Луперкалий (15 февраля). Наиболее подробно и красочно описывает ее Плутарх. Во время священного бега луперков, жрецов этого «волчьего бога», возглавлявший процессию консул Антоний поднес Цезарю диадему с лавровым венком. Диктатор отклонил ее, предложение повторилось дважды, причем, народ аплодировал действиям Цезаря. По приказу последнего венок отнесли на Капитолий, после чего обнаружилось, что венками увенчаны многие статуи диктатора. Трибуны Л. Цезетий Флав и Г. Эпидий Марулл велели снять венки и отвести в тюрьму людей, выкрикивавших царский титул, после чего Цезарь снял обоих трибунов с должности (Plut. Caes., 61).