- Юлия Николаевна

***
По длинному, обложенному кафельной плиткой коридору, двигался лейтенант Лунин. Он был во все той же искромсанной куртке, грудь которой покрывала запекшаяся кровь. Движения его были недостаточно уверенны, и было ясно, что он не вполне осознает конечную цель своего маршрута. Люминесцентное освещение ложилось на его лоб, надбровные дуги роняли глубокие тени, делая лицо лейтенанта похожим на посмертную гипсовую маску.
Дойдя до самого конца того бесконечного коридора, Лунин свернул за угол и увидел перед собой лестницу. Он взялся за поручень и пошел по ступеням вверх.

***

Больничный коридор был заполнен полумраком. В самом конце он слегка рассеивался светом настольной лампы, стоящей на столе дежурной. Однако самой дежурной видно не было, и Ракитин оказался в коридоре в полном одиночестве. Капитан открыл окно и присел на край подоконника. Порыв ветра легко прошелся по его волосам, торчавшим из-под повязки в разные стороны. За окном, сквозь движение черных ветвей, виделись далекие редкие огни. Среди верхушек деревьев носился ветер. Во рваных облаках стремительно катилась куда-то маргариновая луна. Вдруг вдалеке кто-то взвыл – то ли шальная собака, то ли волк.

Лунин остановился перед какой-то дверью, обозначенной четким контуром света. Он толкнул ее и вошел внутрь. Это был туалет. В самом центре его ловко танцевала костистая старуха в пожелтевшем халате. В руках ее была швабра, которой она размахивала, как помелом. Наброшенная на перекладину рогожа била по кафелю с мокрыми шлепками.

Не обращая на старуху никакого внимания, Лунин подошел к умывальнику и дико посмотрел на себя в зеркало. В свою очередь, и старуха будто бы и не заметила появления лейтенанта – она провела по нему взглядом, как по неодушевленному предмету.
Лунин пустил воду и стал мыть руки, окрасив струю густым розовым цветом. Вытерев руки полотенцем, висящим на крючке, лейтенант расстегнул куртку, мундир и сорочку. В зеркале отразилась его безволосая, испачканная кровью грудь. На ней не было ни единой царапины.
Внезапно глаза лейтенанта остановились вешалке, стоящей в углу.
Лунин стянул с себя окровавленную куртку и аккуратно повесил ее на свободный крючок. На соседнем крючке висел белый халат. Не раздумывая, лейтенант снял его и накинул себе на плечи.
После метаморфозы, произошедшей с обликом лейтенанта, глаза старухи вдруг вспыхнули, как монитор, выведенный из спячки, и стали весьма осмысленными. Она выпрямилась, прислонила швабру к стене и сделала решительный шаг к Лунину.
Старуха пристально посмотрела лейтенанту в глаза и сказала громким мстительным баритоном: