Юми и укротитель кошмаров

Юми застыла, не донеся ложку до рта. Попыталась разложить это предложение на части, но все равно пришла к очевидному заключению.

– Ты… дух? – спросила она.

– Это как посмотреть, – ответила Виньетка. – Юми, что, по-твоему, есть дух?

– Духи – основа моего мира, – объяснила Юми в промежутках между жеванием. – Они поднимаются из земли по моему зову, а я, проводник между божественным и смертным, услаждаю их взор, складывая камни. Взамен они выполняют мои просьбы, принимая облик полезных и могущественных предметов, временно благословляя мой народ.

– Камни, значит, складываешь? – переспросила Виньетка.

– Согласно определенной схеме, – ответила Юми. – По неизвестной нам, смертным, причине духи любят, когда из хаоса создается порядок. Есть и другие способы, но сложение камней привлекает духов больше всего.

– Это смесь искусства и математики, – сказала Виньетка. – Сдобренная чисто человеческими характеристиками: вниманием, удовлетворением, эмоциями. Здесь все буквально усыпано обломками Виртуозности. Так или иначе, я могу ответить на твой вопрос. Ура! Да, я, безусловно, дух. Практически такой же, как ваши.

Юми сразу это заподозрила, но никак не могла свыкнуться с мыслью. Она с благоговейным трепетом опустила ложку и, немного поразмыслив, начала молиться.

– Прекрати! – Виньетка щелкнула ее ложкой по лбу. – Я тебе не спрен чести. Что с тобой?

– Я… демонстрирую почтение, – ответила Юми (высоким стилем).

– Я не из ваших духов, – сказала Виньетка. – Да к тому же я в отпуске. Никакого поклонения божественным фрагментам, пока они в отпуске. Это правило я придумала только что.

Дело становилось все запутаннее, но долгом Юми было выполнять требования духов, и она неохотно продолжила есть, косясь на Художника.

– У тебя тут живет дух, а ты даже не обмолвился? – спросила она.

– Я не знал, что она дух, – ответил Художник.

– Я тебе говорила. – Виньетка оперлась локтями на стойку. – Всем говорила. Никому нет дела. Будь я более мстительным божественным фрагментом, оскорбилась бы. Но я просто эксцентрична. Это мило.

– Она постоянно болтает всякую чепуху, – сказал Художник Юми. – Откуда мне знать, что она говорит правду, а не просто спятила?

– По-моему, Никаро пропускал мои слова мимо ушей, – заговорщицки шепнула Виньетка, наклонившись к Юми. – В его защиту отмечу, что он все это время на мою задницу таращился.

– Ты это в мою защиту говоришь? – Лицо Художника сделалось пунцовым.

– Конечно, – повернулась к нему Виньетка. – Это честное оправдание. Задница-то у меня классная!

– Не думал, что ты заметишь, как я… смотрю. – Художник совсем поник.

– Парень, женщины всегда замечают. Мне пары лет хватило, чтобы понять.

– А я бы вряд ли заметила, – вставила Юми, продолжая поглощать еду, с каждой ложкой становившуюся все вкуснее.

Но теперь, утолив голод, она обнаружила, что ее клонит в сон. В эту вылазку в мир Художника она продержалась гораздо дольше, чем в прошлую, но теперь чувствовала, что недолго сумеет бодрствовать.

– Виньетка, ты можешь нам помочь? – спросил Художник. – Найти способ исправить то, что с нами случилось?

– Не знаю, – ответила Виньетка. – Я в таких делах не мастак. Вам бы Хойда попросить. Он, конечно, та еще заноза в заднице – не важно, классной или обыкновенной, – но в теории реальностей разбирается лучше всех.

(Приятно, когда тебя ценят.)

– Отлично, – сказал Художник. – Где нам его искать?

Виньетка показала. Юми повернулась к статуе у дверей, на которой висели пальто и сумки клиентов. Это… настоящий человек? Или очередной дух? Второе казалось Юми более логичным, ведь призванные ею духи часто превращались в камень или металл.

– А-а… – произнес Художник. – Ты мне как-то про него рассказывала, но я не поверил.

– Можно его разбудить? – спросила Юми.

– Попробуй, – ответила Виньетка. – Я уже сто лет пытаюсь. Но повторюсь, я в таких делах не мастак. Зато мне удалось открыть популярный ресторан с постоянной клиентурой и научиться готовить семнадцать видов лапши. Это было в моем списке дел, которые стоит попробовать, будучи человеком, и я считаю, что наше пребывание здесь полностью себя оправдало.

(Эх! Угораздило же связаться именно с этим спреном…)

– Значит, – заключил Художник (низким стилем), – ты совершенно бесполезна?

– Художник! – зашипела Юми. – Не смей говорить с духами таким тоном.

– Пусть говорит, – ответила Виньетка. – Я его сегодня уже дважды обидела. За мной должок.

– Прошу прощения, достопочтенный дух, – сказала Юми (высоким стилем).

– Прекрати! – Виньетка снова щелкнула ее по лбу.

Вопиющая несправедливость.