Юмор лечит. Новые смешные рассказы о жизни

Филиппок-Помпа был очень большой шишкой на судне, и от этого до мозга костей коммуняги любому и каждому легко можно было поиметь огромную кучу неприятностей. Вплоть до закрытия визы на загранплавание, даже из-за самого пустячного (в кавычках) нарушения дисциплины, как, например, групповая пьянка в чьей-нибудь каюте с игрой в карты. Или притаскивания с берега во время стоянки в порту в свою каюту женщины, совсем не являющейся даже очень дальней родственницей хозяину каюты. Так как два дармоеда своими отношениями тоже замарали гордое имя моряков Советского флота, то главная партийная Плешь на нашем судне на всякие замарания остальных членов команды смотрела сквозь пальцы, а то и вовсе закрывала на них свои коммунистические глазоньки.

Экипаж был дружный, ребята все компанейские. Никто никому никогда не отказывал в просьбе, но все были разбиты на еще более спитые тесные маленькие компании.

Мы больше дружили вчетвером. Старпом Валера имел кликуху «Ковер» за то, что всегда отоваривал свою валюту только в Японии и тратил ее исключительно на покупку ковров, которые потом выгодно сбывал в родной Сызрани. Молодой мужик, лет на десять старше меня, дважды уже имел счастье жениться на сызрянках и столькожды с ними развестись, не прожив ни с одной и пары лет. Первая по приезде его домой в очередной отпуск спела ему свою любимую песню из кинофильма «Человек-амфибия» – «Эй, моряк! Ты слишком долго плавал», подарив Ковру вместе с песней и первые рога. Вторые у него выросли с песней «Море зовет» в исполнении второй жены, которой он потом выплачивал алименты за дочь.

Второй штурман, по прозвищу Климакс (какую еще более простую кликуху придумаешь, если его звали Клим Аксенович?), был старше меня всего на три года. И имел тогда только одни рога, которые привез из Кустаная, где после развода не появлялся уже четыре года. Родители у него нежданно-негаданно умерли один за другим, когда он швырял окурки в Тихий океан и даже не смог прибыть на их похороны. Кроме двоюродной сестры, у него там никого не осталось, но после нынешнего рейса он уходил в отпуск, во время которого планировал рискнуть получить вторые панты. Его невеста во Владивостоке уже считала часы до дня долгожданной свадьбы.

Третьим из нашей четверки мушкетеров был мой шеф, начальник радиостанции, Фатих Бурамбаевич по кличке Чуваш, родом из Чебоксар. Мы были с ним самыми закадычными, все было общее, кроме документов и женщин, не считая мелочи. Оба не торопились официально стать сохатыми, хотя Чувашу давно было пора рискнуть, так как он на два года уже перешагнул за возраст Христа. На ключе он работал, мягко говоря, не ахти. Таких радистов обычно называли ковырялками. Он всегда сильно потел, высунув язык во время связи. В общем, как говорится, не дано! Я бы, наверное, коленкой быстрее и чище отстучал радиограмму на любом ключе. Но он был хорош как специалист по радионавигационным приборам, чем я похвастаться тогда не мог. В работе мы взаимно компенсировали друг друга.

По пути следования наш теплоход должен был зайти на двое суток в родной порт Владивосток за углем, предназначенным для выгрузки в японском порту Фукуока, а потом уже порожняком шлепать в Индию.

За пару суток до подхода во Владик у меня вдруг непонятно отчего заболел зуб на нижней челюсти. Мои друзья, заходя ко мне на вахту для пообщаться и видя, как я мучаюсь, давали мне свои проверенные советы.

– Это у тебя из-за акклиматизации! После севера в тепло попал, вот и заныло маленько, – высказал свое мнение Ковер, – у меня сто раз такое было.

– Какое маленько? – шепелявил я в ответ сквозь зубы. – Каждая точка и тире прямо по нерву бьют, спасу нет.

– А ты лимонные корки вокруг него распихай. Я так делал, помогало. – Это Климакс, с которым мы одновременно несли свои вахты, заглянул ко мне в радиорубку с мостика на пару минут.

– Ну вы тут насоветуете, знахари! Не слушай их. Какой лимон? Это же кислота! Наоборот, еще сильнее нерв раздражится. Его заморозить надо, я думаю. Хочешь, я сейчас принесу из холодильника ледышек? – предложил Чуваш.

– А-а, мне уже все равно! Тащите все подряд, экспериментировать будем. Не к Фекле же за аспирином идти, – отреагировал я на все их предложения.

Но, что удивительно, намазав горчицей десну, напихав в рот возле больного зуба лимона, чеснока и ледышек из морозилки, через двадцать минут мы уняли боль. От радости я готов был хоть в пляс.

– Друганы, никогда вам этого не забуду! Все! По приходе идем в кабак, я угощаю!

Ну Климакса, понятное дело, невеста с нами не отпустила, но мы и втроем неплохо погуляли. Даже телок сняли и ночевали прямо всеми тремя парами в апартаментах двухкомнатной квартиры, хозяйкой которой была дама Ковра. Старпом с шефом еще оставались на хате, когда утром я побежал проходить очередную медкомиссию, срок которой у меня кончился два месяца назад.

Обходя с бегунком всяких врачей в поликлинике, наполучив в заднее место достаточное количество уколов в виде различных тропических прививок, я встретил одного моториста с нашего парохода, Витальку по прозвищу Тетеря.