Юморески и другие пустячки

– Господин мой, – попросил Лазарь, – раз уж я ожил, вели хотя бы этому писарю совета старейшин у нас в Вифании, чтобы он выдал мне документы! А я бы тогда устроился на работу, скажем, к братьям-близнецам, и расплатился с торговцами и с фельдшером. Господин мой, – настойчиво молил Лазарь, – ну что тебе стоит? Я человек маленький, много ли мне нужно, а тут еще у меня две сестры на иждивении, когда в доме есть нечего, они так грызутся – с ума сойти можно. Будь справедлив, господин наместник, и пусть у меня в доме будет покой!

– Мне бы твои заботы, – сказал Пилат и опять задумался. – Но мы ведь так и не решили вопрос: что есть справедливость и что есть несправедливость? И что такое покой?

Наморщив лоб, Понтий Пилат размышлял в глубокой тишине.

Но тут мысли губернатора прервал шеф протокола:

– Прости, господин, но мне видится, что согласно параграфу 17, раздел третий Наместнического права Римской империи, этот случай не входит в нашу компетенцию. К тому же, поскольку вся эта история началась с чуда, совершенно очевидно, что этим должен заниматься Каиафа. Согласно договору от 19 иара прошлого года мы должны по возможности не вмешиваться в его религиозные проблемы. Не распорядиться ли, чтобы этого парня отвели в Храм?

Между тем зашло солнце. Понтий Пилат встал, повесил свой лавровый венок на вешалку и, потянувшись, произнес:

– Шабаш, – потом, как всегда по окончании утомительного судебного производства, умыл руки, поскольку опасался инфекции в этой стране с низким уровнем гигиены, и добавил: – А впрочем, что есть шабаш?

И удалился в свою виллу, где его ждал любовник.

После чего стражник с обнаженным мечом отвел Лазаря в Храм и передал первосвященнику Каиафе под расписку.

– Садись, – предложил Каиафа Лазарю, узнав, с кем имеет дело. – Ужинал?

Когда Лазарь отрицательно затряс головой (на большее он уже не был способен), Каиафа распорядился принести рыбный салат, отбивную с картофелем фри, бутылку вина из архиепископского погреба и плавленый сырок.

– Поешь, – тихо приказал он, – потом поговорим.

Но Лазарь еще жадно ел, давясь и захлебываясь, когда Каиафа начал задавать ему вопросы:

– Скажи на милость, что это тебе взбрело в голову обращаться к римлянам? Ябеда! Разве можно выносить сор из избы? А теперь этот карьерист Пилат раструбит по всей империи, что мы не заботимся о своих. Пока эта история дойдет до Рима, она превратится в россказни о кровавой междоусобице, и следующий же курьер доставит Пилату приказ умиротворить нас огнем и мечом. Кто тебе посоветовал такую глупость?

– Иуда-Симон Искариот, – еле выговорил Лазарь набитым ртом.

– Ах вот как, – медленно кивнул Каиафа. – Тогда я понимаю, – выглядел он так, словно в самом деле начал понимать. – А ведь если разобраться, – пробурчал он, – ты, Лазарь, пришел туда, чтобы заложить меня. Да, Лазарь, некрасивая история, честное слово.

Лазарь до того испугался и смутился, что не в состоянии был ни допить, ни доесть. Указательным пальцем Каиафа поманил его в соседнюю комнату:

– Здесь нам никто не помешает, – загадочно сказал он.

Комната была небольшая, зато богато украшенная тяжелыми самаркандскими и тебризскими коврами, изысканными произведениями искусства из золота и слоновой кости. Здесь явно умели жить со вкусом. Ни с того ни с сего Каиафа вдруг спросил:

– Так как же обстояло дело с этим Иисусом из Назарета?

Лазарь хотел было повторить рассказ о всех своих страданиях, отшлифованный на отдельных этапах его хождений, но Каиафа не дал ему договорить. Его интересовала только операция воскрешения – и ничего больше. Совершенно неожиданно он заверил Лазаря:

– Мы тебе укомплектуем маленькую мастерскую за твоим домом, выдадим удостоверение личности, ремесленный патент и разрешение на экспорт. Ну как, идет?

Слезы выступили у Лазаря на глазах. Значит, есть еще справедливость на свете! И не зря он мучился, изводился все это время! Неужели он действительно воскрес из мертвых, воскрес к новой жизни? Весь дрожа от волнения, он кивнул.

– Я же знал, что мы договоримся, – обрадовался Каиафа. – Всегда нужно первым делом обращаться к нашему брату, к соотечественнику. Вот только... только ты должен мне рассказать, как обстояло дело с этим воскресением. Итак...

– А было это так, – горячо начал Лазарь. – Я услышал голос, который говорил: «Лазарь, иди вон!»

– Стоп, – прервал его Каиафа. – Я хочу услышать с самого начала. Когда вы сговорились обо всем с этим Назарянином?

– О чем это всем? – не понял Лазарь.

– Об этом вашем спектакле.

Будучи провинциалом, Лазарь не знал, естественно, что такое «спектакль».

– Ну, о том, как будет проходить это ваше представление.

– Я не понимаю: какое представление?

– Ах, ты не понимаешь? Я хочу знать, что дал тебе этот человек за то, что ты разыграл перед всеми эту вашу комедию с воскресением. Эх, Лазарь! Уж не хочешь ли ты убедить меня, что в самом деле был мертвым и что этот недоучившийся плотник действительно воскресил тебя!

Онемевший от удивления Лазарь вытаращился на первосвященника. Он моргнул раз, другой, потом проговорил почти шепотом: