Юная Вики

Финч выключил приемник и лениво заметил:

— Интересно, что понадобилось здесь коменданту сегодня утром?

Лоренс покачал головой:

— Они о чем-то долго совещались с Фэрфаксом.

«Не настолько долго, чтобы снять его с моей шеи», — подумала Вики, вспомнив «ситроен», который стоял сегодня утром у столовой.

— Однако он даже почты не привез, — произнес Финч расстроенным тоном. Лоренс хихикнул:

— Этот Ромео, — он указал пальцем на Финча, — носит в своей записной книжке целый гарем. А если б вы видели фотовыставку у него в палатке! — Лоренс причмокнул губами, его руки описывали в воздухе бесстыдные окружности.

Шутка неугомонного Лоренса была встречена всеобщим смехом. Вики неожиданно снова почувствовала себя счастливой. К ней вернулось бодрое расположение духа, она и не догадывалась, какой удар ожидает ее в самом ближайшем будущем.

На другой день, ближе к вечеру, на порог палатки ничего не подозревавшей Вики легла длинная тень Фэрфакса. Он обратился к ней:

— К нам на выходные приедет гость. Некий мистер Свендсен. Он пробудет здесь всего несколько дней, так что, я полагаю, мы поселим его в вашей палатке на это время.

Она уже не слышала последовавших за этим слов профессора Элвиса: «Не имеет смысла ставить палатку на такой краткий срок».

Черты лица Гранта помутились и поплыли перед ее глазами. Она была шокирована до такой степени, что молчала, не замечая его недоуменного выражения. Ее накрыла волна страха, она словно потеряла способность говорить или спорить, лишь смотрела бессмысленным взглядом на отца.

На секунду его лицо осветилось злорадной усмешкой. Затем он снова стал серьезен и сказал, глядя ей прямо в глаза:

— Свендсен звучит как шведская фамилия. Советую освежить в памяти шведский язык, юный Эллис.

Глава четвертая

— Будь серьезен, папа. Мне не до шуток!

— Умерь свой голос, Вики, если не хочешь, чтобы тебя услышал весь лагерь.

Вытянувшись на кровати, Эндрю Харвинг рассматривал бледное, расстроенное лицо Вики с таким невозмутимым спокойствием, что ей хотелось закричать. Несколько часов после того, как Грант объявил ей о своем решении, промчались для нее, словно окутанные туманом. Теперь она чувствовала, что нервы ее напряжены до предела.

— Интересно, где ты прячешь свои сигареты?

Короткий вопрос отца стал для Вики той последней соломинкой, которая, согласно пословице, переломила спину верблюду. Она не выдержала:

— Это все, о чем ты можешь сейчас думать? — все это время она зажигала сигарету за сигаретой и бессмысленно повторяла: «Что же мне делать?»

— Так они у тебя скоро кончатся. Это уже третья с тех пор, как ты вошла.

— Послушай, папа. Через три дня этот ужасный швед — или кто он там — которого я никогда в глаза не видела, поселится в моей палатке. Со мной!

— Похоже, ты на это не рассчитывала? — Эндрю опустил свои длинные ноги с кровати и сел. — Иди сюда, Вики, — он посадил ее рядом с собой и дружески обнял за плечи. — Перестань переживать и попытайся хорошенько выспаться. Утро вечера мудренее. Ты прекрасно знаешь, что этому не бывать. Несмотря на то, что ты сама влезла в эту историю и знала, на что идешь, тебе слишком хорошо известно, что я не смогу стоять в стороне и смотреть, как ты будешь выпутываться из этой ситуации.

На глаза ее навернулись слезы, она яростно смахнула их рукой.

— Я успокоюсь… извини, папа.

Он похлопал ее по плечу:

— Послушай моего совета и не волнуйся, мы обязательно придумаем какой-нибудь выход. Даже если для этого придется… — он замолчал, но она знала, что он имеет в виду.

— Спи спокойно, — он поцеловал ее, и она выскользнула из палатки в темноту.

Но сон пришел к ней не сразу. К утру появление Генри Свендсена и все, что оно за собой влекло, не стало менее неизбежным. Дни проходили беспощадно быстро, а отец все советовал ей набраться терпения. В отчаянии она понимала, что не сможет выдвинуть против решения Фэрфакса никаких убедительных доводов за исключением, пожалуй, правды.

В первый раз со дня прибытия в лагерь она стала серьезно размышлять над такой возможностью: как она пойдет к Гранту Фэрфаксу и расскажет ему все и стойко вынесет все упреки и язвительные насмешки, которые он обрушит на нее. Ей некого было винить в своем фиаско кроме себя самой, и впервые она почувствовала раскаяние. Надо ли было, в конце концов, все это затевать?

Все же маленькая искорка упрямства заставляла ее сопротивляться. Она не выносила признавать свои поражения. До прибытия нежеланного гостя оставался еще день. Она знала, что надежда не покинет ее до последней минуты. Между тем, нельзя было забывать и о повседневных заботах.

Она опустилась на табурет и посмотрела в таз, в котором было замочено ее белье. Запас чистой одежды подошел к концу и она затеяла стирку. Рубашки она могла оставить развеваться на ветру, но вот все остальное… Она стала искать достаточно укромное место, в котором можно было без опаски просушить тонкое шелковое белье. Наконец она примостила его в изголовьи и по бокам своей кровати, пристроив сверху сетку от москитов таким образом, что ее складки полностью скрыли все опасные следы.