Юнг и Паули

Паули верил, что существуют внутренний и внешний способы связи с действительностью, и они должны находиться в гармонии. Никогда не забывая о ценности внутреннего света, он продолжал искать в своих снах источник инсайтов. В 1948 году он написал Паскуалю Йордану[150], талантливому немецкому физику, который интересовался психическими явлениями. Паули обрисовал общее направление своих снов в послевоенные годы — в них особенно чётко проявился физический символизм — и добавил: «Сейчас я медленно начинаю строить собственную теорию [на материале моих снов]. … Но слишком долго будет излагать её в письме»[151]. Хотя Юнг не одобрял особый взгляд Паули на его физические сны, их по-прежнему связывал общий интерес в более глубокой проблеме — взаимоотношениях психе и материи.

Поиск целостности

К сорока шести годам Паули превратился в почтенного дородного мужчину; его творческий пик миновал. Однако его внутренняя жизнь входила в новую фазу, в которой важную роль продолжали играть сны. В 1953 году, оглядываясь назад, он понял, что 1946 год стал началом семилетнего периода психологической трансформации, в результате которой произошли заметные изменения в его отношении к архетипическому содержанию своих снов (см. главу 11).

Даже вновь приняв на себя обязанности преподавателя теоретической физики в ETH, Паули не забросил философские размышления и психологическое саморазвитие, как показывает его переписка с Юнгом. Сплетая воедино внешние и внутренние интересы, он заключил, что прогресс на одном уровне напрямую связан с прогрессом на другом. В поиске взаимосвязи между психе и материей и её скрытых смыслов Паули определил основной тезис с явно даосским оттенком: природа выражает себя через целостность, и задача в том, чтобы почувствовать эту целостность в себе.

Вскоре после возвращения в Швейцарию Паули написал Юнгу (28 октября 1946) и привёл в письме важное сновидение из своего Принстонского периода. Его нуминозный характер вновь вызвал у Паули интерес к Иоганну Кеплеру, который, изучая орбиты планет, придерживался веры в рациональный научный подход, несмотря на убеждённость в присутствии роли Бога в этом спектакле.

До нас не дошёл ответ Юнга на это письмо; через неделю после его получения у Юнга случился второй сердечный приступ. Первый произошёл в 1944 году, и Юнг тогда был близок к смерти. Оба приступа случились во время его работы над последней крупной книгой — Mysterium Coniunctionis, — в которой рассматривается алхимическая основа его психологии[152]. Коллега Юнга Барбара Ханна описывала его задачу как чудовищную по объёму и глубине, говоря, что он мог лишь «смутно видеть скрывающиеся за этой проблемой вещи — слишком большие, чтобы обозреть их целиком». «Ему пришлось пережить как минимум два физических недуга и близость смерти, прежде чем он испытал достаточно, чтобы продолжить работу над этой книгой»[153] — добавляет она.

Инквизиция

Сон, который Паули переслал Юнгу, усилил его осознание психофизической проблемы и чувство ответственности, призывающее обратиться к ней. Сон начинается с того, что Паули читает древнюю книгу о судах инквизиции над Галилеем и Бруно, которые, как и Кеплер с его тринитарным устройством Вселенной, были сторонниками теории Коперника. Рядом стоит «блондин», обладающий сверхъестественными способностями благодаря огромным знаниям. Он говорит Паули: «Судят мужчин, чьи жёны воплотили вращение». Этот косвенный намёк позволяет предположить, что дух анимы был спроецирован на рациональное восприятие космоса в противоположность мистической концепции, с которой она тогда ассоциировалась. Вслед за этими словами Паули, к своему ужасу, обнаруживает, что очутился в семнадцатом веке, рядом с обвиняемыми. Паули тревожно зовёт жену: «Скорее, я на суде».

Жена приходит, и Паули вновь оказывается рядом с блондином, который печально говорит, что судьи не понимают вращения или круговорота, и потому не понимают обвиняемых. Менторским тоном он говорит: «Но ты знаешь, что есть вращение!». Паули отвечает: «Разумеется. Кровообращение и циркуляция света относятся к элементарным основам»[154]. Паули чувствует, что эта фраза имеет какое-то отношение к психологии.

Паули лучше понимал обвиняемых, чем судьи. Из ранних снов он узнал о циркуляции, круговороте света в алхимии, символизирующем динамический процесс, ведущий к расширению сознания, что во времена Кеплера означало осознание рационального духа. Так с развитием научной мысли анима превратилась из природного духа, духа в материи, в духа, побуждающего искать знаний через рациональное мышление. Этого судьи понять не могли. С приходом количественной науки дух анимы был «воплощён» через идентификацию с интересующим объектом (например, мужчины часто называют автомобиль «она», «девочка»). Со временем это приведёт к последствиям, которые в то время и представить не могли.