Юнг и Паули

Несмотря на недомогание, Юнг ответил Паули примерно через неделю (7 марта 1953), объясняя, что всё ещё страдает от аритмии (нарушения сердечного ритма) и тахикардии (повышенной частоты сердцебиения) — результатов, как он считал, сильнейшего умственного напряжения. Он полагал, что напряжение при написании эссе «Дух психологии» (Der Geist der Psychologie) в 1946 году вызвало его первый сердечный приступ, и такие же последствия имело эссе о синхронистичности. Сложнейшая проблема coniunctio[242], которая оказалась «выше его сил» была отложена до лучших времён. С такими ограничениями Юнг не ожидал скорого возобновления переписки: «Я должен набраться терпения и так вынудить других [практиковать] ту же добродетель»[243].

Юнг был глубоко взволнован письмом Паули. Удивлённый сильной реакцией физика на предложенную теологическую проблему, Юнг писал: «Вы можете себе представить, с каким волнением я читал ваше письмо. Исходя из этого, спешу дать соответствующий полный ответ»[244].

Как и следовало ожидать, Юнг получил массу писем от «верующих», оскорблённых явным осквернением святынь в «Ответе Иову». Одному из критиков Юнг ответил: «Уверяю вас, что верующий не узнает ничего из «Ответа Иову», поскольку ему уже [известно] всё. … Я без колебаний признаю свою крайнюю ограниченность в вопросах познания через веру и потому советую вам со стуком захлопнуть мою книгу и написать на форзаце: Здесь нет ничего для верующего христианина»[245]. Однако с Паули всё было иначе. Поскольку он признавал себя «неверующим», о чём и сообщил в начале письма, его критика ложилась в рамки сочинения, и Юнг нашёл его замечания конструктивными.

Неудовлетворённость Паули «Ответом Иову» была связана с односторонним подчёркиванием одухотворения материи (Вознесения Марии). Из сна об Эслингене Паули заключил, что тёмная женщина символически представляла то, что отрицалось в «Ответе Иову»: материализацию духа или конкретное воплощение хтонического измерения духа. Юнг, напротив, считал, что она представляет «обратную физическую сторону» Вознесения, которую Паули попросту не заметил. Он утверждал, что Богиня-Девственница, как часть христианской тени, необходима для полноты Троицы. Присоединение Богоматери предполагало рождение Бога (на языке психологии — самости) в человеке. Юнг объяснил, что решил рассмотреть Вознесение в его собственном праве, оставив вопрос отношений психе и материи для эссе о синхронистичности. Однако это не умиротворило Паули, и он продолжал настаивать, что психе и материя должны гармонировать в любом случае.

Что же до сна об Эслингене, Юнг заключил, что тёмная женщина означает недостаточную связь Паули с анимой. С ноткой сарказма он спрашивает: «Из Назарета (Эслингена) может ли быть что доброе?» (Евангелие от Иоанна 1:46)[246]. С точки зрения Юнга, у Паули были не очень хорошие отношения с бессознательным.

Через девять дней после сна об Эслингене Паули увидел сон о китаянке. Юнг уверенно истолковал этот сон: китаянка, по его мнению, выражала психоидный фактор как расширение архетипа, которое может проявляться как психически, так и физически — такова, например, синхронистичность. Ритмичное перемещение китаянки вверх-вниз по лестнице вызывает в памяти circulatio алхимиков, мистический принцип, соединяющий внешний и внутренний мир. Её целостность напоминает о классической китайской философии, где психофизические противоположности — инь и ян — представлены особенно чётко. Экзотичность китаянки заставила Юнга заметить, что её действия вызвали сближение, притяжение друг к другу верхнего и нижнего — во сне потолка и пола. Он связал танец женщины с эротической функцией, которая во всевозможных обличьях лежит в основе человеческих взаимоотношений. Привлекательность китаянки, видимо, усиливала эффект от её действий.

Связь Эроса с ритмическим танцем — важный момент. Для понимания психофизической проблемы необходимо было преодолеть сопротивление интеллекта Эросу. Юнг так пишет об этом: «Соединение противоположностей — дело не только интеллектуальное … поскольку лишь из собственной совокупности возможно создать модель целостности»[247]. Таким образом, если Эроса недостаёт, возможен лишь интеллектуальный подход к психофизической проблеме. Юнг напомнил Паули, что архетип целостности пока не в пределах его досягаемости. Задача «нового профессора» оставалась нерешённой[248].

Доказуемое или недоказуемое