Юность

Два года Владу приходилось жить в одной комнате с обезумевшим стариком, который до середины ночи смотрел телевизор, а после катался по комнате в коляске, разговаривая сам с собой. Тогда отец Влада принял единственное решение, которое могло хоть как-то помочь сыну жить достойно – взял в ипотеку крохотную студию в отдалённом районе, сам переехал туда, а Владу досталась его комната. На мой, как я потом осознала, глупый вопрос, почему та студия досталась не ему, Влад посмотрел на меня уж больно насмешливым взглядом, от которого я почувствовала себя ещё большей дурой рядом с ним. Конечно, тринадцатилетний пацан не сможет жить один, возникнет слишком много вопросов, да и тратить на дорогу в школу по два часа в день Влад не хотел.

Про отца он рассказал немного, как и про бабушку с дедушкой по маминой линии – они, не бедствуя, живут где-то в Подмосковье и почти сразу после смерти дочери прервали общение с внуком. Моя бабушка всегда пыталась привить нам уважение к членам семьи, дальним родственникам и даже к мёртвым родственникам, и всё-таки её настойчивость оказала на меня влияние. Я совершенно была сбита с толку – как можно оборвать связи с сыном своей покойной дочери и не испытывать вины за это. Влад сказал, что мать у него была примерно такой же, а чувства они испытывали два раза в год: на его День рождения и на Новый год, присылая по почте поздравительные открытки. Бывало, они задерживались на несколько недель, но это ничего, ведь главное – внимание! На этом Влад рассмеялся, а мне захотелось прижать его к себе и никогда не отпускать.

Он рассказал ещё много всего о своём детстве, о мальчишеских дворовых играх, о летнем лагере, куда его насильно запихнули в десять лет, а я слушала, слушала, слушала, находясь между сном и реальностью. Уснула после того, как описала свою поездку в лагерь в восемь лет, где я испытала свой первый осознанный стресс, попав в отряд детей на два года старше. Как утром сказал Влад, мой рассказ оборвался на словах «меня как-то тоже отправили в лагерь», а дальше были только бессвязные бормотания в подушку.

Обиженная на весь мир Лера выпроводила гостей сразу после своего пробуждения, даже не предложив помятым Левину и Олегу чаю, когда они выползли из комнаты. Скрестила руки на груди, оперлась на косяк, исподлобья следила за каждым нашим движением – мы с Владом намёк поняли сразу и поспешили ретироваться, а эти идиоты попытались выклянчить завтрак. С Владом стояли у моего подъезда полчаса, не в силах отлипнуть друг от друга. Переплетение пальцев, лёгкие поцелуи, разговоры, объятия, снова поцелуи и так по кругу, снова и снова. Эйфория от первой, настолько откровенной ночи притупилась, осталось приятное послевкусие в сердце и в теле.

А вечером мне написал Слава. Вот уж от кого точно не ожидала получить сообщение, так это от самого красивого парня планеты, тем более, свой никнейм я ему не сообщала.

Началось всё с простого «Нашёл тебя в подписках у Леры» и «Классно вчера потусили», не предвещающих ничего особенного, но с каждым новым сообщением мой интерес к нему возрастал в геометрической прогрессии. Не как к парню, разумеется, – бессознательное восхищение от знакомства с ним тоже утихло, слава богу, – а как собеседнику. Сначала написал, как ему было приятно со мной поговорить о фанфиках, потом признался, что и сам увлекается подобным, только стесняется говорить об этом, посчитают ещё пидором каким-нибудь. А потом сразил меня новостью о том, что он на самом деле их пишет, а не читает, и не просто ориджиналы или рассказы по второстепенным фэндомам, а по вселенной Гарри Поттера.

Это было слишком невероятно, чтобы быть правдой, поэтому я в шутку потребовала доказательств, и он действительно их предоставил – прислал ссылки на свои работы. Я, говорит, никому их не показывал, но тебе вот прислал, только никому ни слова, они не очень. Ох уж эти псевдоскромники, таких распознать несложно – такие обычно выбирают жертву, осознанно или нет, и преподносят свои достижения как что-то незначительное, чтобы получить сначала поддержку, а потом восхищение. Светка так часто делала, особенно в школе: перед важными контрольными ныла, что совсем не знает материал, а потом писала на отлично. И ведь всегда, даже зная, что это простая манипуляция, поддерживаешь её.