Юность, 1974-8

Писателю Г. А. МЕДЫНСКОМУ

Здравствуйте, Григорий Александрович!

Пишут Вам воспитанники 9 «а» класса воспитательной трудовой колонии. Нас в классе сорок три, все мы совершили те или другие преступления и получили сроки наказания, каждый по своей статье. Теперь, находясь в колонии, начинаем сознавать, что на Свободе вели неправильный образ жизни. Но ведь мы были не изолированы от общества, находясь на свободе. На нас оказывали влияние как люди с правильным взглядом на жизнь, так и другие — воры, пьяницы, тунеядцы. У нас сложилось представление, что «друг» — это тот, кто потакает всем человеческим слабостям, учит пить водку, курить, меньше трудиться.

Теперь, в колонии, мы оказались в гуще преступников всякого рода. Случайно попавших сюда мало. И вот теперь надо выбраться из этой гущи опустившихся, выработать в себе все хорошие человеческие качества — трудолюбие, порядочность, честность. Теперь нам надо каждому взвесить свою прошлую жизнь и, выйдя па волю, начинать жить сначала.

Но мы многие не верим в человеческое добро, потому что не все люди могут быть добрыми. И взрослые не все ведут правильный образ жизни. Так как же все-таки из всего окружающего нас общества выбрать для себя только полезное, хорошее, чтоб в дальнейшем прожить жизнь с чистой совестью? Мы ведь многому не верим, что вкушают учителя, воспитатели и другие сотрудники, нам кажется, что нам туманят головы, говорят и пишут, что все хорошо в нашем обществе, а на самом деле, в действительности, все куда сложнее.

Григорий Александрович, вы прожили трудную долгую жизнь. Захватили жизнь и при царской власти. Как вам удалось и что вам помогло не потерять себя в жизни, а стать человеком, да еще каким известным писателем? Если сможете, Григорий Александрович, то, пожалуйста, ответьте, как же все-таки выйти на правильный путь жизни

С уважением к Вам

воспитанники (16 подписей).

Дорогие друзья!

Вот видите, как получается: не успел я написать двух слов, как сразу же возникают проблемы. Потому что я слышу, как эти обычные слова приветствия у кого-то уже вызывают возмущение: хороши друзья! Нечего сказать! Зарешеченные!

И действительно, ведь ничего не скажешь — зарешеченные.

Отсюда следует первый вывод: береги честь смолоду, чтобы не потерять право на человеческое обращение и человеческий разговор. Какова слава, такова и честь.

Но мне хочется перешагнуть через это предубеждение и поговорить именно по-человечески и по-крупному, так же, как по-крупному ставите и вы свои вопросы. И за это прежде всего мне хочется сказать вам спасибо — за письмо, за доверие, за откровенность, за поиски. И особенно меня радует, что это письмо и эти поиски идут не от одиночки — это не новость, — а от целой группы, большой группы задумавшихся над своею жизнью ребят, за которыми, я уверен, стоят и другие, такие же.

Вас сорок три, письмо подписали шестнадцать. Больше 30 процентов — неплохо, но и не сказать, чтобы очень хорошо. Но я уверен, что к этим тридцати процентам, подумав, присоединятся еше тридцать — это уже будет если не отлично, то хорошо.

Вопросы, которые возникают в связи с вашим письмом, очень непростые, но разбираться в них нужно. Итак, будем разбираться.