Юность

— «Теперь трудно сказать! Поначалу так и было! Но потом Сукарно больше сблизился с Китаем, поссорившись с нами по ряду международных проблем! Он побежал впереди паровоза. Он оказался слишком активным, самостоятельным и самодеятельным, заведя свою страну в кризис! Так что его смещение объяснимо!» — ответил тот.

На следующий день во вторник 14 марта радостное для всех Постановление прошло вниз все необходимые бюрократические инстанции, в итоге воплотившись в изменение в Трудовом законодательстве.

И суббота 18 марта была объявлена первым новым выходным днём. Но правда на двадцать пять минут сокращался обеденный перерыв и рабочий день удлинялся на час.

А в среду 15 марта в их цехе состоялись соревнования молодых токарей завода. По условиям конкурса каждый цех выставляет до трёх участников самой низкой квалификации и минимального опыта, не превышающего один год. От двадцатого цеха это были Витя Кондаков, Юра Алёшин и Платон Кочет, заменивший неожиданно перешедшего в другой цех Володю Смирнова, но по условиям конкурса лишившегося права выступать за кого-либо. Для Платона это стало сюрпризом. Но поскольку соревнования проводились в его цехе, и он должен был работать на своём родном станке, то он согласился. Тут же его опекать вызвался заместитель начальника цеха Иван Лаврентьевич Минаков. Но, набравшему опыт и навыков, Кочету это уже было не нужно.

— «Платон! А у тебя всё есть? Главное резцы правильно наточенные! Ты только не волнуйся и не спеши! Тут, прежде всего, важно качество, а потом и скорость! Качество даже важнее! Если ты по времени уступишь кому, но выиграешь в качестве исполнения детали, то ты выиграешь у него! Для тебя третье место за Кондаковым и Алёшиным будет хорошим результатом!» — напутствовал Иван Лаврентьевич Кочета.

К этому времени узнав, что Кочет живёт без отца, Иван Лаврентьевич проникся к нему теплотой, видимо втайне испытывая к Платону даже отцовские чувства. А Платону было непонятно, почему все рабочие в цехе боятся его.

Даже сейчас, обравшись в курилке, они с опаской смотрели на Ивана Лаврентьевича.

Поскольку все станочники работали стоя, то для отдыха и перекура около окон цеха был поставлен большой длинный стол со скамьями вокруг него. За ним, в среднем положенные шесть минут от каждого часа, отдыхали не только курящие, но и не курящие. А в обеденный перерыв за ним резались в домино сразу два, а то и три квартета доминошников. А пары шахматистов и шашистов ютились или на скамьях, или на подоконнике, или на тумбочках, или даже на рабочих столах фрезерных станков.

И соревнования начались. Имея фору своих станков, токари двадцатого цеха сразу вышли в лидеры. Кондаков и Алёшин фактически соревновались между собой, совсем не беря в расчёт Кочета. Он работали и подглядывали друг за другом. А Платон, на которого никто ставку не делал, работал спокойно и деловито, сначала продумав последовательность операций. Он даже продумал рациональность движений, чтобы лишний раз не суетиться.

И вскоре он догнал соперников по операциям. Щепетильный к качеству своего труда, он аккуратно ошкурил выточенную деталь, добиваясь высокого класса чистоты, что оказалось чрезмерным.

А финишировал он вторым вслед за Кондаковым, но обойдя Алёшина.

Теперь слово было за ОТК. Параметры всех деталей оказались в норме, хотя деталь Кочета выделялась чистотой обработки. Но по условиям соревнований первое место присудили Виктору Кондакову, второе — Платону Кочету, а третье — Юрию Алёшину.

Однако судьи выделили очень качественное изготовление детали Кочетом. Но оно оказалось избыточным и чрезмерным.

— «А он у нас долго сидел на халтуре! Поэтому привык всё делать очень качественно, даже чрезмерно! А на время не обращать внимание! Я бы первое место присудил ему!» — попытался вмешаться в решение судей Минаков.

— «Иван Лаврентьевич! Да, деталь Кочета лучше! Но Кондаков уложился в требования по качеству и чистоте, и выиграл по времени! А Кочет сделал это чрезмерно и потерял на этом время!» — возразил ему председатель судейской комиссии вездесущий Алексей Филиппович Назаров.