Юность

— «У нас теперь очень редко играет Саша Комаров! И вообще нет армейской команды! Надо бы нам кого-нибудь найти для начала играть за СКА Ленинград!» — обратился Платон с просьбой к товарищам.

— «Так давай возьмём Мишку Соркина!» — предложил его сосед по парте Борис Быков.

— «Давай! Я не возражаю! Пусть приходит! Нормальный вроде парень!?».

— «Да, нормальный!» — подтвердил его школьный товарищ.

— «Ты ему тогда всё предварительно расскажи, и, если он заинтересуется, то я его приглашу официально!» — согласился хозяин.

Он вообще в этой квартире действительно чувствовал себя настоящим хозяином. У него незаметно даже появились хозяйские повадки.

А периодически появляющийся в туалете стойкий запах не свежей селёдки выдавал единственную в квартире особь мужского пола, которой сейчас незачем и не с кем было бороться за лидерство.

Зато за власть продолжали бороться военные в Южном Вьетнаме, где 20 декабря произошёл очередной военный переворот, и власть в стране захватила группа молодых генералов во главе с Нгуен Ван Тхиеу.

Но если те силой распространяли своё влияние, то у Платона это получалось самым естественным образом за счёт интеллекта, доброты и изобретательности.

И вскоре он в этом невольно убедился.

Планово посетив в конце декабря парикмахерскую на улице Ленина, Платон был неожиданно и без очереди молчаливым кивком головы лучшего мастера Рафаила приглашён в его кресло.

— «Как будем стричься?».

— «Под полубокс!».

— «Тебе подойдёт! У тебя очень хороший волос — послушный! Потом можно попробовать другие стрижки!».

— «А я долго стригся под ноль!» — вспомнил он свои походы в парикмахерскую на Сретенке, особенно перед летними каникулами.

Наслаждаясь виртуозной работой больших и длинных, открытых по локоть, волосатых, ловких и лёгких рук всеми признанного большого мастера и от повышенного внимания к себе, Платон, всмотревшись в его лицо, вдруг понял, что это отец Миши Соркина.

— «Освежить?».

— «Не, спасибо! У меня тогда денег не хватит!».

Но Соркин старший с покровительственной улыбкой из пульверизатора освежил школьного товарища своего сына, крикнув в кассу прежнюю цену.

— «Ой, спасибо!» — провёл Платон ладонью по темени, ощущая приятный запах мужского одеколона.

И с взаимными улыбками раскланялся с мастером:

— «С наступающим новым годом, Вас!».

А перед самым новым годом Платону удалось у себя дома провести рекордный по числу участников турнир по бильярду-хоккею. На этот раз пришли все. Играли долго и каждый с каждым в два круга. К удовольствию Платона его товарищи вели себя скромно. Видимо из-за того, что Саша Комаров впервые увидел некоторых из них. И Платон, чтобы те не бездельничали, не шлялись по комнате, поручил самым опытным и бесцеремонным из них, Сталеву и Комарову, помогать с судейством и вести текущую статистику, посадив на записи аккуратного и надёжного Лазаренко.

При большом числе участников и итоговые места чемпионата распределились самым объективным образом: «Динамо», «Спартак», ЦСКА, «Крылья Советов», «Химик» и СКА.

Но в розыгрыше кубка «Химик» преподнёс небольшой сюрприз, в четвертьфинале обыграв «Крылья Советов» и выйдя на «Динамо». В другой части сетки ЦСКА разобрался со СКА и взял реванш у «Спартака». Но на финал сил у Саши Комарова уже не хватило.

В отличие от этого успеха, Платону нечем было похвастаться по итогам второй четверти. В конце её он, от вдруг обуявшей его лени, сильно сбавил темп, получив много троек по второстепенным для него предметам. В некоторых случаях итоговая четвертная оценка балансировала между четвёркой и тройкой, оказавшейся последней и потому перевесившей. Да и учителя иной раз специально занижали итоговые оценки за вторую четверть, чтобы подстегнуть ученика к успешной учёбе в третье четверти.

— «Вот Варя узнает, как ты учишься, тебе разве не будет стыдно?!» — пыталась воздействовать на сына мать.

— «А ты ей не говори! Я исправлюсь!».

— «Я надеюсь, что ты после нового года возьмёшься за учёбу серьёзней!?».

Но Платон подсознательно понимал, а скорее чувствовал нутром, что суетиться по поводу итоговых годовых оценок за девятый класс ещё рано.

Он пока никак не мог заставить себя больше времени уделять учёбе.