Юность Бабы-Яги

На следующий день предстояло познакомиться с конкурсантками и приступить к осуществлению некоторых режиссерских идей, которые пришли в голову Саши еще в самолете, и которые ему все-таки удалось додумать перед сном в гостинице. Кроме того, днем он должен был поехать на местное телевидение вместе с некоторыми членами жюри и вторым режиссером праздника. Хотя – кто из них был первым, а кто вторым – не обсуждалось, действовать надо было (воспользуемся теннисным термином) – в миксте, что означает – в паре и, по возможности, согласовано. При знакомстве вчера режиссер показался приятным парнем, и сложностей, вроде, не должно было быть.

На телевидении Саше стал более-менее понятен уровень ижевского конкурса, а также степень образованности, ума, амбициозности, равно как и похотливости некоторых членов жюри. Широчайшее поле половой деятельности нетронутой целиной простиралось перед судьями мужского пола. Голодное предвкушение бесконтрольного сексуального пиршества алчно поблескивало в их глазах. Все они, за исключением одного небесно-голубого визажиста, напоминали Петю Кацнельсона на корабле, когда ему предоставились неограниченные возможности для осуществления своих – как печатают в газетах торговцы интимными услугами – самых смелых фантазий. Но у Пети в глазах тогда все же мелькала тень растерянности и неловкости, у этих же – только бескомпромиссная готовность использовать свое влияние в этот раз на полную катушку. «Пустить козла в огород», эта, казалось бы, роковая для капусты и других овощей ошибка, – была пустяком по сравнению с опрометчивостью выбора ижевского жюри. Козел все-таки когда-нибудь насытится и успокоится, и что-то из овощей уцелеет. А тут явно болезненный аппетит местных и приглашенных козлов-оценщиков девичьей красы обещал быть достаточно неуемным (достаточным для того, чтобы ни одна капуста не осталась ненадкушенной).

Один милейший молодой человек, владелец крупного рекламного агентства, с уже оформившимися на лице признаками нахальства и уверенности в значимости своей персоны на планете, вальяжно откинув свой пухлый корпус на спинку кресла, отвечал на дежурный вопрос телеведущей – «Как вы будете оценивать конкурсанток?» Начал он довольно корректно, а вот закончил…

«Девушка должна, ко всему прочему, уметь что-то сказать, не стесняясь. Она должна проявить способность выражать свои мысли, если они у нее вообще есть». Другими словами, парень хотел сказать, что девушка не должна быть ярко выраженной дурой, а если будет совсем дура, то вряд ли победит. Но пока все же держался в неустойчивых рамках отпущенной ему природой вежливости, хотя в отношении мыслей девушек фраза «если они у них вообще есть» уже попахивала хамством, которое не могло не иметь в его речи дальнейшего развития. Поэтому продолжение было таким: «Мы будем оценивать их сначала визуально, а потом – орально». Наверное, он имел в виду их способность разговаривать, но сказал с таким игривым подтекстом, что не оставил молодым дамам ни малейшего шанса сохранить чистоту и свою беспорочную прелесть в течение конкурса.

Саша, сидящий рядом в кадре, хохотнул, не сдержавшись, но тут же перевел звук в фальшивый кашель, чтобы отвлечь внимание телезрителей от последних слов рекламного босса. У телезрителей сразу не спросишь, а вот съемочная группа и – с веселым изумлением обернувшиеся на него – другие оценщики женских достоинств стремление коллеги судить «орально» без акцентированного внимания оставить не смогли. Молодой предприниматель, однако, не смутился и не по причине непонимания того, что он ляпнул, а потому что на свете вообще не осталось ничего, что могло бы его смутить.

В целом, и контингент, и уровень, и направленность предстоящего праздника красоты обрисовался довольно-таки отчетливо. Украсить собой состав жюри, придать конкурсу хоть какой-то блеск и хотя бы чуть-чуть развернуть типичный базар тел в более-менее пристойном направлении – способен был только залетный американец, поэтому случайно постучавшаяся в голову Тофика Тураева идея его пригласить – была почти гениальной.

Ну, а что касается другого контингента – не жюри, а участниц, то тут Саша опять, уже третий раз в нашей истории попался, хотя совсем недавно давал себе зарок свою хроническую влюбчивость – сдерживать. Распахнутость души и постоянную готовность принять в свое сердце каждую смазливую поганку, способную немудрящими способами обмануть Сашину хилую бдительность, можно было бы объяснить только одним: любовью Поэта к любви, как таковой. К тому же сейчас он неосознанно стремился хоть чем-то, хоть кем-нибудь заполнить пустоту, оставшуюся в нем после Виолетты. Так случилось и тут, в Ижевске, но, по счастью, он в этот раз нарвался вовсе не на «поганку»…