Юность Бабы-Яги

Он никак не ожидал звонка. Он не ожидал его вовсе, лишь надеялся, что русские красавицы его не забудут, и он может когда-нибудь понадобиться и тогда… пускай и не с самой из них аппетитной – Виолеттой (о Гамлетовой подруге он, конечно, и мечтать не смел), а с другой, которая попроще, но тоже такой свеженькой и вкусненькой, что-нибудь да сложится. И уж тем более не ожидал немецкий предприниматель Генрих столь скорого звонка; что звонок раздастся в тот же самый день, когда он их встретил. Он был удивлен, но приятно удивлен. Он еще не знал, что его аппетит обещает быть очень скоро удовлетворенным, ибо оптимистичная и бесшабашная Лена в поисках выхода из создавшегося положения первым делом вспомнила именно о нем, и о том, с каким плодоядным обожанием немец глядел на ее глубоко декольтированную грудь.

Только немцы могли назвать одно из своих превосходных вин «Молоко любимой женщины», безоговорочно приобщив при этом женщину – к животному миру. Такое название может даже отвратить от дегустации какого-нибудь тонкого ценителя винных букетов, но их, немцев, название, видно, не смущает, привкус некоторой физиологичности в нем, по их мнению, самого вкуса не портит. А значит, их «тягой к прекрасному» следует немедленно воспользоваться.

Генрих немедленно приехал. Но пока он ехал, Лена уже выстроила в своей маленькой головке под модными длинными кудряшками нехитрый стратегический план обольщения похотливого немца. Это в делах они и хитры, и расчетливы, и жестки, а в любви – дети, телята. «Вот именно – телята», – думала Лена, быстро приняв душ и переодеваясь в то, что должно было с порога сразить немецкого сексуального гурмана и хорошо разогреть его пресловутый эротический аппетит. «Аппетит проснется», – была уверена Лена, размышляя попутно: одеваться ли так, чтобы предстать перед гурманом этаким деликатесом, основные прелести которого надо пробовать постепенно и с наслаждением, или же поступить грубее, прямой лобовой атакой – сразу – бах! Удар – и на колени!

Тогда так!.. Одежда не нужна! Долой ее! Виолетта, когда он придет – в ванной, я тут одна, я первая принимала душ, но еще не успела одеться, только белое махровое полотенце вокруг голого тела. Она его будет придерживать рукой, а другой рукой откроет немцу дверь, увидит его, жутко смутится и закроет на мгновение лицо руками, а полотенце тут и соскользнет, и он увидит все (!) и сразу, конечно, охренеет. А она завизжит, подхватит полотенце и, пытаясь прикрыть то, что он уже увидел, но пытаясь безуспешно (потому что полотенце будет прикрывать то одну часть тела, то другую, но ни в коем случае обе вместе. И на весь этот дивертисмент с полотенцем отводится секунд 5); бросится затем в смежную комнату, в спальню, но не так, чтобы уж очень бросится, а оставит ему еще секунд 5 на то, чтобы он увидел ее фигуру в другом ракурсе, и понял, что эта попка сводит его с ума. (Каким образом попка может свести с ума более или менее разумного человека – неясно, но эта авторская ремарка не имеет никакого отношения к реальной жизни.) Главное, чтобы в эти 10 секунд встречи немца и русской девушки в бельгийском отеле – он должен оказаться в нокдауне. На коленях! На колени, теленок! И кольцо в нос! Второй вариант Лене нравился гораздо больше, чем «деликатес для гурмана» еще и потому, что экономил время. Штурм вместо осады, – решила Лена, – и точка! Какая там на фиг осада, когда в кармане одна мелочь, а надо устраиваться.

Лена размышляла вслух, а Вета слушала и в целом ее план одобряла. Самой-то ей не о чем было беспокоиться. Деньги на две недели жизни у нее есть, а Гамлет и раньше приедет. Она соглашалась с подругой и в той части размышлений, в которой местным аборигенам отводилась роль телят. А кто же они, если не телята? Выдумывают всякие там стимуляторы для оживления своей убогой половой жизни – виагры там всякие, плетки, маски, пояса кожаные, наручники, секс групповой – черт знает что! В результате гомосексуалистов у них в этом регионе – больше, чем нормальных. Или бабы у них противные, некрасивые или фригидные… А красивых раз-два и обчелся. Но вот они тут – красивые и во всей своей красе! Пусть видят и пусть погибнут – от дерзкого русского десанта – в своей уютненькой, правильной стране, в которой нет никаких неожиданностей. «Мы им еще покажем Кузькину мать» – как говорил незабвенный кукурузовод Н. С. Хрущев. Так что, держись, телята, и в первую очередь – мчащийся сюда на неверных крыльях вожделения – бизнесмен Генрих. Тебя ждет рабское кольцо в ноздрях. Тебя окольцует вчерашняя школьница Лена, потерявшая весь свой капитал, но с недетской силой желающая зацепиться в Бельгии любой ценой, а об исторической Родине, то бишь – матушке Москве – забыть напрочь. Национальная гордость в Лене и Виолетте выражалась в несколько своеобычной форме: в том смысле, что мы, мол, русские красавицы, в постели непобедимы, и честь Родины отстоять сможем. И гордость за Россию, за наше дремучее, но такое богатое человеческими ресурсами Лукоморье, вновь оживала в их душах, заблудившихся в дальнем зарубежье.