Юность Бабы-Яги

– Попроще, но все равно не совсем обычно. – И она произнесла свое имя по слогам. – Ви… – Саша напрягся. – о… – Саша напрягся еще больше. – ла, – закончила она. Саша вздохнул. – Сыр такой был, – сказала она. – Родители по нему с ума сходили. Вот и назвали. Но получилось красиво – Виола Валерьевна. – Значит, Виола, – протянула она руку для знакомства, и Саша пожал ее, нимало не удивившись имени новой знакомой. Ну день такой сегодня, что тут сделаешь! Уехал от Виолетты, попал к Виоле, что такого? После всего, что было сегодня, даже логично. Уж если попал в «Город Зеро», в параллельный мир, так чего удивляться? Странно было бы иное – идти по оживленному шоссе, потом сесть в машину к пожилой супружеской паре, и чтобы их звали без всяких там аллюзий – скажем, Иван Петрович и Людмила Сергеевна. А Виола после Виолетты – нормально! Сегодня - нормально! И что черненькая с тяжеловатым взглядом – нормально, и что песни его знает – нормально, и, если бы подобрала его не на машине, а на летающей тарелке – для сего дня?! Тоже нормально! Лишь бы до Москвы добраться…

– Поехали? – снова предложил Саша.

– Поехали, – весело отозвалась Виола, передвинула рычаг автоматической передачи и, резко набрав скорость, машина помчалась.

Однако сюрпризы сегодняшнего дня, теперь уже от Виолы – только начинались…

Некоторое время они молчали, потом Саша спросил:

– Сколько отсюда до Москвы?

– Километров 80, Александр Юрьевич. Долго. Успеем и поговорить, и… – она замолчала. Он не стал уточнять, чего «и» они еще успеют, но она инициативу разговора взяла в свои руки. – Прямо не верится, что вы рядом, – говорила она, глядя то на дорогу, то на него. Больше на него, но хорошо еще, дорога была пока пуста. – Надо же! Еду, смотрю: что-то знакомое, но чтобы вот так! Такой, знаете, трепет, такое уважение заочное к вам, а тут вы сами! Просто чудо какое-то. – Саша не отзывался, он даже и не знал, как реагировать на ее восторги, и потому молчал. – А уж познакомиться – даже не мечтала. Смотрю по телевизору или вот песню слушаю и вздыхаю про себя. Эх, встретиться бы хоть когда-нибудь! Я бы уж постаралась ему понравиться.

– Зачем? – неожиданно для самого себя спросил он.

– Что зачем? – остановила Виола галоп своих излияний.

– Зачем понравиться мне? – уточнил Александр Юрьевич.

– Как зачем? – опешила Виола, но всего лишь на секунду, – затем, чтобы… Ну-у-у, чтобы… Вы не понимаете?

– Нет, – ответил он, хотя уже понимал, что опрометчиво затронул скользкую тему. Это понимание несколько опоздало, и «скользкая тема» продолжала набирать обороты.

– Потому что вы мне очень давно нравитесь. Я даже немножко влюблена в вас. То есть, я вас не только уважаю, вам ясно? И вы всегда были, как недосягаемая мечта. И вдруг стала досягаемая. Ну просто чудо какое-то! – снова воскликнула она, совсем отпуская поводья своего женского темперамента. И затем ее лошади понеслись вскачь бешеным аллюром, напролом, не видя перед собой никаких препятствий. – А давай на «ты», Саша, – брала ее лошадь очередной барьер, не спрашивая разрешения. – И не говори мне про разницу в возрасте, – предупредила она возможные возражения. – Мне на эти условности плевать. Я так давно тебя любила и вот теперь встретила. Ну, чудо какое-то! Давай на «ты»!

– Ну давай, – не слишком охотно согласился он.

А она все продолжала нестись к одной ей известному финишу.

– Ведь я всегда думала: могу любого получить, кого хочу. Потому что ведь я ничего из себя, верно?

Саша вынужден был согласиться и кивнул, выражая лицом непроизнесенные слова: «Ну разумеется, более чем…»

И тут она сказала то, чего, собственно, и следовало ожидать в странный сегодняшний день, но все равно для Александра Юрьевича прозвучало мистическим сюрпризом. Другими словами – «гром среди ясного неба». И пусть он сегодня в ясное небо не верил, и гром в доме Виолетты уже был, так что и к грому он был готов, – все же дальнейшее признание Виолы заставило его немного усомниться в своем здравом уме и трезвости рассудка, а если проще – в том, что крышу еще не снесло, и она на месте. А сказала она вот что:

– Могу, если захочу, любого окрутить. Знаешь почему? Не только потому, что я привлекательная. А еще и потому, что я, наверное… ведьма, – открылась ему Виола с притворно тяжелым вздохом. – Мне многие говорили… Один писатель мне даже книжку свою подарил. И надписал: «Ведьме Виоле от околдованного автора». А чему вы улыбаетесь? То есть, ты, конечно… Что ты находишь в этом смешного? Правда-правда, я, наверное, ведьма и есть. Самая настоящая.

– Я не смеюсь, – развеял Саша ее подозрения. – Не обращайте внимания. Это у меня свои такие занятные реминисценции. Вы тут ни при чем.

– «Ты», а не «вы», – настойчиво поправила она.

– Хорошо, ты. В общем, не обращай внимания.

– Занятные что? Какое слово ты сказал?

– А-а, реминисценции? Ну это типа, воспоминания.