Юность Бабы-Яги

Но время от времени, в редчайших теперь случаях оставаясь в одиночестве, Герасим достает то самое, затертое уже до ветхости, письмо, спрятанное в 4-м томе полного собрания сочинений Оноре де Бальзака, между листами (что характерно!) его «Человеческой комедии». Он знает, что к этим книгам больше никто не притрагивается, Люба Бальзака почему-то терпеть не может. Воровато прислушиваясь – не поворачивается ли ключ в замке, и решив, что хотя жена должна прийти позже, но надо на всякий случай дверь запереть на цепочку – он затем подходит к встроенному в стенку бару, достает бутылку коньяка, наливает себе треть пузатого бокала, отпивает для настроения, садится за журнальный столик, потом, замирая, как всегда, осторожно разворачивает письмо и в который раз читает: «у меня своя, особенная дорога. Целую тебя, мой хороший. Тебя полюбят, я знаю».

Глава 16-я, в которой вновь появляется Гамлет

Может быть, отъезд или побег из дому был бы не столь поспешным для Виолетты, а затем и для Герасима, может быть, они и прожили бы в состоянии классического треугольника (муж – жена – любовница), а в нашем случае – «Бермудского треугольника» – не месяц, а подольше, если бы Виолетте не объявили, что через неделю, в следующее воскресенье, состоится ритуальный обряд посвящения ее в женщины и наследницы колдовского рода. Специально из Сибири прилетает дальний родственник, сильнейший колдун Василий Смелов, который и займется окончательным укрощением строптивой девчонки. Чтобы Вете он не был вовсе незнаком, чтобы она начала понемногу привыкать, – ей показали его фотографию. Со снимка на нее смотрел слегка модернизированный Гришка Распутин: такой же страшный, кудлатый, черный с глубоко посаженными враждебно-мрачными глазами, но в пиджаке и галстуке. Вета поняла, что пора рвать когти, и на сборы – меньше недели, а надо еще денег добыть и загранпаспорт. Как ни странно (а впрочем, так часто в жизни бывает), помощь пришла с совершенно неожиданной стороны. Помог приятель Герасима Гамлет, Гамлет Вазгенович. Надо было еще позаботиться о том, чтобы ни мать, ни особенно Герасим ни о чем не заподозрили, чтобы Гамлет ничего не сболтнул. Но он оказался человеком верным и надежным.

Оставшаяся неделя до приезда колдуна была настолько насыщена событиями и действиями, что промелькнула, как один день. Началось с того, что Гамлет позвонил тогда, когда дома была одна Виолетта и как раз в этот момент искала среди маминых украшений то, что можно будет в момент ухода взять так, чтобы мать не сразу заметила. Взять, чтобы продать, разумеется. И на эти деньги жить хотя бы первое время. По ее взволнованному тону и поспешности, с которой она стремилась закончить разговор, Гамлет понял, что с ней не все в порядке. По одной только интонации понял, а не как в некоторых фильмах, в которых какой-нибудь очередной борец за справедливость, дрожа от нетерпения броситься в погоню за очередным негодяем, склоняется над его очередной жертвой, – полузадушенной, окровавленной и еле дышащей, – и задает ей абсолютно идиотский в ее положении вопрос: «Are you o’k.?» – то есть «Ты в порядке?», хотя по одному только виду жертвы даже последнему олигофрену ясно, что не только не «в порядке», а надо немедленно в больницу. Еще хуже, когда герой подходит к могиле давно похороненного друга, присаживается на корточки и спрашивает: «Как дела?» Понятно, что пустая формальность, но можно же когда-нибудь вникнуть в содержание вопроса или хотя бы почувствовать контекст, в котором этот вопрос задается?… Подумал бы, олух, ну какие у покойника могут быть дела? Но это так, к слову, невольный фрагмент рецензии на знакомые киноленты, номинированные на «Оскар». А вот Гамлет Саркисян потому и был удачливым бизнесменом, что у него была хорошо развита интуиция. Он сразу спросил Виолетту с характерным, но милым армянским акцентом:

– Эй, эй, послушай, что с тобой? – И дальше (вот тут вполне уместно!). – С тобой все в порядке?

– Нет, – после короткой паузы, во время которой она быстро решала: посвящать ли, хотя бы частично, Гамлета в свои проблемы – ответила Виолетта.

– Могу чем-нибудь помочь? – мягко и доброжелательно перешел к делу Гамлет.

– Может быть, – еще прикинув шансы, отозвалась она.

– Сейчас приеду, – решительно сказал Гамлет и, не давая ей возможности отказываться из вежливости и этим только тянуть время, повесил трубку.