Юность Барона. [3 книги]

Интересно, по какой такой теме меня Олег Михайлович ввечеру лицезреть возжелали? Скорее всего, по Солженицыну. По этой, будь она неладна, литературной сходке у Твардовского… Ну да, в любом случае, сейчас я был уже не в состоянии вдумчиво ознакомиться с лежавшим в сейфе донесением непосредственного участника сей писательской вечеринки — моего штатного осведомителя с агентурной кличкой Пашенный (между прочим, лауреат Сталинской премии в области литературы и искусства!). Посему, следуя народной традиции "Бог троицу любит", я накапал себе еще немного коньяку и, выпростав его, отправился на боковую…

* * *

Спалось архискверно.

Всю ночь мучили кошмары, самым лютым из которых явилась виселица. На ней, помимо Михалыча и незнакомого мне Лукина, болтался ваш покорный слуга. Причем, в отличие от этих двоих, последний вел себя совсем не геройски — хрипел, пыжился и сучил ножками, пытаясь, оттолкнувшись от воздуха, подтянуться, дабы ослабить сжимающую горло петлю. Возможно даже, что и обделался. Теперь уже и не вспомню…

Так что на этот раз я был исключительно благодарен будильнику, выдернувшему меня из мерзких сновидений в половине седьмого. Умывшись, побрившись и

приведя себя в более-менее божеский вид (вот не нужно! вот никому не советую на ночь выпивать такое количество коньяка, да еще без закуски!), я спустился на первый этаж и со словами "Па-адъем! На зарядку ста-ановись!" открыл ключом дверь "арестантской".

М-да… А вот проводить зарядку оказалось решительно не с кем: старик Гиль для подобных дел слишком стар, а перспективного молодого спортсмена в комнате не оказалось. То бишь — совсем! И это притом, что замок был закрыт ровно на те же вчерашние два оборота и внешних повреждений не имел.

На столе лежала записка. Не обнаружив в комнате листа бумаги, Юрка безжалостно вырвал из книги Серафимовича "Железный поток" фронтиспис с портретом автора и набросал на его внутренней стороне следующий текст:

Здравия желаю, товарищ генерал!

Тысяча извинений за уход по-английски (к слову, ваши английские замки — полное дерьмо). Возможно, отчасти вас утешит тот факт, что я внял вашим и деда Степана рекомендациям и отправился "сесть пораньше". К сожалению, мой нынешний статус не позволяет воспользоваться любезным предложением явки с повинной, так что, боюсь, раньше выйти не получится…

Две просьбы:

1. Озаботьтесь, пожалуйста, судьбой Айвазовского. Если прямые наследники не сыщутся, пристройте картину в музей (желательно в мамин, в Русский).

2. Если дозволят ваши чекистские принципы, то деньги, что вы у меня изъяли (хотя бы часть), перешлите в Пермь, Ольге. Она в них сейчас очень нуждается.

Утешьте, как можете, деда Степана и вообще — приглядывайте за ним.

Всех благ. Остаюсь ваш непутевый Юрка Барон.

P. S.: Поскольку давеча вы реквизировали у меня всю наличность, невольно пришлось позаимствовать из карманов вашего плаща пять рублей с мелочью. С тем чтобы добраться до Москвы. Да не сочтите за кражу, а примите за вспоможение.

Свою реакцию на это послание в частности и на саму ситуацию в целом здесь публично озвучивать не решаюсь.

По причине абсолютной нецензурности таковой…

* * *

— …Галич? Пермь на проводе. У вас три минуты. Говорите…

— Алло! Алло! Это музей?

— Оленька, ты?! Здравствуй, моя хорошая! Это Ирина Петровна!

— Ой, Ирина Петровна! Здравствуйте! А я вам вчера…

— Я знаю, знаю, милая… Ну, как ты там?

— Да более-менее. Нормально, в общем. Вы меня извините, что я, свинья такая, столько времени вам не писала.

— Ну что ты?! Это ты меня извини. Я ведь, когда ремонт делала, случайно вместе с мусором конверты твои выбросила. И в итоге без адреса осталась… Оленька!

— Да?

— Ты… Ты встретилась с Юрой? Он нашел тебя?.. Алло! Ты меня слышишь?

— Я слышу, Ирина Петровна… А с Юрой… Очень странно все получилось… Он приехал ко мне на работу, подошел, поговорил со мной немножко, о пустяках разных. Но себя почему-то так и не назвал. А потом сел в такси и уехал.

— Как это, сел и уехал? Он же… Он же столько лет искал тебя?!