Юность добровольчества

Но – уже катилось всё. Сбылось пророчество Кронштадтского прозорливца: «Бог отнимет благочестивого Царя и пошлет бич в лице нечестивых, жестоких, самозваных правителей, которые зальют всю землю кровью и слезами». Так и вертелось оно в голове, на глазах осуществляющееся. Своему Государю Фёдор Артурович остался верен. Уйдя в отставку и обосновавшись в Киеве, он желал разделить участь Императора, быть с ним в тяжкие для него дни. Написал о своём желании Керенскому: «В виду того, что моя служба Отечеству в армии очевидно более не нужна, ходатайствую перед Временным правительством о разрешении мне последовать за Государем Императором Николаем Александровичем в Сибирь и о разрешении мне состоять при Особе Его Величества, оставаясь по Вашему усмотрению в резерве чинов или будучи уволен с причитающейся мне пенсиею в отставку. Согласие Их Величеств иметь меня при Себе сочту для себя за особую милость, о которой ввиду невозможности для меня лично о ней ходатайствовать очень прошу Вас запросить Государя Императора и в случае Его на это согласия не отказать в приказании спешно выслать мне в Харьков пропуск на беспрепятственный проезд и проживание в месте местопребывания Их Величеств». Но не осуществилось – отказал министр-председатель генералу…

Ни на каких иных началах, кроме монархических, не возродиться России. Монархический строй самим Богом установлен. И народу русскому без Царя нельзя. Эту, кажется, простую истину пытался донести Фёдор Артурович до Алексеева и Деникина, уговаривая выдвинуть монархический лозунг и откреститься от республиканства, столь многим навредившего уже России. Объяснял в письме Михаилу Васильевичу: «Единственной надеждой являлась до сих пор для нас Добровольческая армия, но в последнее время и к ней относятся подозрительно, и подозрение, вкравшееся уже давно, растет с каждым днем… Большинство монархических партий, которые в последнее время все разрастаются, в Вас не уверены, что вызывается тем, что никто от Вас не слышал столь желательного, ясного и определенного объявления, куда и к какой цели Вы идете сами и куда ведете Добровольческую армию. Немцы это, очевидно, поняли, и я сильно опасаюсь, что они этим воспользуются в свою пользу, то есть для разъединения офицерства…

Боюсь я также, что для того, чтобы отвлечь от Вас офицеров, из которых лучший элемент монархисты, немцы не остановятся перед тем, чтобы здесь в Малороссии или Крыму формировать армию с чисто монархическим, определенным лозунгом. Если немцы объявят, что цель формирования – возведение законного Государя на Престол и объединение России под Его державою, и дадут твердые гарантии, то для такой цели, как бы противно ни было идти с ними рука об руку, пойдет почти все лучшее офицерство кадрового состава.

В Ваших руках, Михаил Васильевич, средство предупредить еще немцев (чистым намерениям коих я не верю), но для этого Вы должны честно и открыто, не мешкая, объявить – кто Вы, куда и к какой цели Вы стремитесь и ведете Добровольческую армию.

Объединение России великое дело, но такой лозунг слишком неопределенный, и каждый даже Ваш доброволец чувствует в нем что-то недосказанное, так как каждый человек понимает, что собрать и объединить рассыпавшихся можно только к одному определенному месту или лицу. Вы же об этом лице, который может быть только прирожденный, законный Государь, умалчиваете. Объявите, что Вы идете за законного Государя, если Его действительно уже нет на свете, то за законного же Наследника Его, и за Вами пойдет без колебаний все лучшее, что осталось в России, и весь народ, истосковавшейся по твердой власти…»

Но и тут не убедил. Остались вожди Добровольческой армии при своём мнении. А, упирая на монархическую идею, предложил Краснов возглавить Южную армию. Доводы звучали красиво и веско, но не подкупили Фёдора Артуровича. Знал генерал, что Южная армия – затея немецкая. И с немцами дел иметь не желал. Созданную же и возглавленную Северную армию, поразмыслив, поставил Келлер во имя единения антибольшевистских сил в подчинение Добровольческой, формально и сам, несмотря на расхождения во взглядах, стал подчинённым Деникина.

– Ваше превосходительство, вас хочет видеть полковник Купфер, – доложил, войдя, полковник Пантелеев.

– Пусть войдёт.

Купфер появился в сопровождении какого-то малорослого немецкого майора с хмурым лицом. Он заговорил по-немецки, поспешно:

– Ваше превосходительство, узнав о вашем опасном положении, германский штаб решил предложить вам помощь. Мы предлагаем вам поехать с нами в германскую комендатуру, где я ручаюсь за вашу безопасность.

Это предложение из уст недавних врагов коробило. Фёдор Артурович прекрасно владел немецким, но ответил по-русски:

– Я благодарю вас за участие, но принять вашего предложения не могу.

– Фёдор Артурович, от имени всего русского офицерства, я умоляю вас согласиться! – подался вперёд Пантелеев, на лице которого изобразилось отчаяние.

– Ваше превосходительство, я присоединяюсь к просьбе полковника Пантелеева, – горячо заговорил и молчавший дотоле Нелидов.