Юность добровольчества

Теперь на пространствах матушки-России творились большевиками зверства, мало уступающие зверствам башибузуков. Но нет дела миру, нет дела иным народам до страданий русских женщин, детей и стариков. На потоки слёз и крови – ниоткуда не слышно отклика.

А русские люди всем сердцем откликнулись на боль братских народов: в городах и деревнях собирали пожертвования, вся огромная страна провожала отъезжавших на Балканы добровольцев. Офицерская молодежь стремилась к жертвенному подвигу, простые солдаты и именитые генералы испытывали одни чувства. С фронта приходили вести о русском героизме и первых потерях; в России люди перечисляли крупные суммы на раненых воинов, а записывались неизвестными. В девятнадцать лет Келлер, оставив учёбу в подготовительном пансионе Николаевского кавалерийского училища, без ведома родителей вступил в первый Лейб-драгунский Московский полк нижним чином на правах вольноопределяющегося и отправился на войну. Примером для него был двоюродный брат Федор Эдуардович Келлер, молодой подполковник, недавно окончивший Николаевскую академию Генерального штаба и в числе нескольких тысяч русских добровольцев отправившийся на Балканы. Поступив на службу в Сербскую армию, он вскоре прославил себя дерзкой вылазкой-рекогносцировкой накануне большой битвы при Фундине, а чуть позже разгромил турок в схватках в долине Моравы. Под его началом русские и болгарские добровольцы отражали набеги головорезов-башибузуков и подавляли мятежи боснийских мусульман. Прирожденный воин, каковыми являлись все Келлеры, Федор Эдуардович был удостоен за свои ратные труды высших военных наград княжества, врученных ему сербским командованием…

Когда первый Лейб-драгунский Московский полк присоединился к колонне легендарного генерала Скобелева, Фёдор Артурович встретил своего вернувшегося из Сербии брата, только что возглавившего штаб Скобелева вместо раненого Куропаткина. После боёв под Шейновым и Терновым Главнокомандующий лично наградил вольноопределяющегося Келлера серебряными солдатскими Георгиями 3-й и 4-й степеней. Через полтора месяца после окончания войны он был произведен за отличие в первый офицерский чин – в прапорщики своего полка, а после выдержал в Тверском кавалерийском юнкерском училище экзамен на право производства в следующие чины.

Та первая в его жизни война явилась бесценным опытом. На всю жизнь сохранил Келлер уважение к нижним чинам и убеждение, что любому офицеру весьма полезно хотя бы год прослужить вольноопределяющимся, чтобы лучше понять психологию солдата. Примечал Фёдор Артурович, что между офицером и солдатом нарастает отчуждённость, что разделяются они на две касты, в себе замыкающиеся, и ясно было, как белый день, что добра от разрыва этого – не жди. Суворов и Скобелев – разве свысока к солдату относились, как к скотинке серой? Суворов и Скобелев солдатам отцами были, не гнушались маленьким человеком, тем и побеждали. Убеждён был Келлер, что заращивать возникший разрыв надо развитием и воспитанием солдата, соблюдением достоинства его. И до, и во время Великой войны Федор Артурович старался развивать лучшие качества как офицеров, так и нижних чинов и внимательно следил за тем, чтобы их подготовка была на должном уровне, понимая, что в противном случае о победах можно забыть. «Вся наша работа должна быть направлена к тому, чтобы выработать сознательного отдельного бойца и начальника, умеющего оценить условия, в которых он находится, и принять, не ожидая приказания, соответствующие решения для нанесения противнику удара, сохранив свои силы. А это возможно только тогда, когда у каждого младшего начальника тверда вера в себя, когда он умеет оценить положение находящегося перед ним неприятеля, к какому бы роду войск он ни принадлежал, умеет оценить и воспользоваться открывающимися ему шансами на успех и умеет не упустить выгодную минуту для нанесения ему поражения и для атаки», – писал он.